Помните, Библия говорит, что «сначала было слово и слово было у Бога», — осцилирующая звуковая волна. Мы слышим благодаря атмосфере полной микросопи-ческих частиц, колебания которых передаётся барабанной перепонке. Как вы думаете, слово было сначала? Может быть, сначала была музыка? Для нас, советских подростков, музыка была первой и последней инстанцией. Это была наша внутренняя свобода.
Как вы знаете, за пределами земной атмосферы мы не можем слышать произносимое слово или другие звуки — нет средств для их передачи. Нет частиц, которые можно колебать. Короче — пустота. Страшная мысль, хм? Я была рада, что все мы не бултыхались в открытом космосе. Там мы не могли бы слушать музыку!
«Излучение черного тела» Планка, который доказал, что энергия транспортируется квантами (карманами энергии), разбудило Эйнштейна, вернее его первую жену Мелеву. “Черное тело “получает и отдает кванты энергии окружающей среде, и окружающая среда может создать в ответ таинственную материю из ничего. Мы возникли из пепла и превратимся в пепел. Аминь.
Итак, как вы знаете, я не пошла в школу. На ходу мы продолжали говорить со Степаном о русской революции. Я узнала об истории русской революции 1917 года больше, чем когда-либо за последние восемь лет советской школы. События были описаны наиболее близко к реальности Джоном Ридом, иностранцем, американским журналистом, который был членом Коммунистической партии в то время и жил в Санкт-Петербурге в 1917 году. Он написал книгу под названием «10 дней, которые потрясли мир». Эта книга была у моего отца. Она была издана в СССР давно, в 1924 году, как «ошибка», так как изображала реальные события. В СССР она больше никогда не переиздавалась. В тот момент все стало обретать всё больше и больше смысла. Наше всеобщее ощущение того, что мы находимся в плену у быдла и одурачены своим собственным правительством, казалось правдой. Это было началом моего умопомрачительного опыта в поисках моего собственного я, моей семьи, моей страны — места на Земле, где я родилась — СССР, которого, кстати, больше не существует.
Мы продолжали идти, и Степан кричал сквозь ветер:
— Что ты думаешь обо всём этом? Истина в том, что мы не можем правдиво общаться друг с другом. Мы можем общаться честно только с произведениями искусства, которые с нами разговаривают. Чаще всего, мы даже не в состоянии общаться с нашими друзьями или собственными членами семьи.
О, знала ли я это!
Степан спросил меня, что я думаю об итальянском неореализме, особенно о Феллини, Бертолуччи. К тому времени я видела только “Ночи Кабирии “Феллини. Большие невинные глаза Джульетты Мазины меня покорили. Я еще не знала, что о нём думать. Я посмотрела на Степана и пожала плечами, дескать, я не знаю. Степан сказал, что этот фильм шедевр. Потом он заговорил про советскую грузинскую школу кино и спросил, видела ли я фильмы грузинского кинорежиссера Отара Иоселиани? Я сказала, что видела фильм под названием «Жил певчий дрозд» 1970, он произвёл на меня очень сильное впечатление. Это был игровой фильм, который выглядел как документальный, как будто был случайно заснят кусочек жизни человеческой — не идей, не объяснений, никаких ожиданий. Неуправляемое и таинственное стечение обстоятельств и потом неожиданная смерть, которую герой не заметил. Повзрослев, я видела «Пловец» и «Пастораль». Уникальные, самобытные фильмы. Они сильно отличались от советских фильмов основного потока — не было ни пропоганды, ни фальшивых персонажей, ни фальшивой истории. Речь шла о мире и людях в нём. Оба этих фильма я больше никогда не видела. До меня дошли слухи, что бобины с фильмами были изъяты КГБ. По словам моей тётки Мак-Маевской, они исчезли с полок «Мосфильма» (советской фабрики советских снов), как будто их никогда и не было.