Игнат готов был все забыть — другого-то выхода не было! — но букетик, маленький букетик лесных цветов стоял перед глазами — и хоть ты что делай! А дальше в рассуждениях Игната выходило и вовсе что-то несуразное: потрава была вчера, цветы — сегодня, а у него все отчетливее вырисовывалась и все больше походила на правду такая картина: пока Федя собирал цветы, коровы и залезли в пшеницу! Он знал: не так все было, но через какое-то время так будут говорить в деревне, чтоб посмеяться над Федей, а стало быть, и над Игнатом. Над стариком бы, ладно, стерпел, но когда смеются над бригадиром — это гиблое дело.
Жена, зная его характер, ждала, когда он остынет.
Но она его все-таки поторапливала, и на свадьбу он пошел не совсем остывшим.
Георгиевские кресты, полученные в германскую, он, конечно, не надел, но пообещал жене: «Разобьем фашистов под Сталинградом — неделю снимать не буду!» А в остальном во всем послушался: малость укоротил ножницами бороду, белую косоворотку с цветами надел — «подчепурился», как он говорил в таких случаях. Все у него вышло очень быстро, по-военному, и это немного тревожило Аграфену: не в духе старик, чем-то недоволен, и она с опаской взглядывала на него, всячески умиротворяла, только чтоб не сердился на Федю, ни на кого не сердился… Неуступчивым Игнат сделался, как поставили его бригадиром, и Аграфена иногда терялась, не понимала, хорошо это или плохо.
Не успели они ворота закрыть, как увидели спешащую к ним Корольчиху. Она еще издали разулыбалась, когда увидела, какие принаряженные Игнат с Аграфеной. Главное — Игнат. Корольчиха вся испереживалась — боялась, что он опять начнет свое бригадирство показывать, да и умотался старик за день: приляжет, заснет, а потом сам же еще и обижаться будет, что не позвали.
— Все собрались, только вас нету, — сказала она без всякого укора, всем своим видом показывая свое особенное отношение к Редчанковым.
Игнату такое обращение понравилось, усталость и недомогание сразу же куда-то подевались, он даже тряхнул плечами, как бывало в молодости, по-орлиному повел глазами, рассмешил женщин. У Аграфены повеселело на душе: — слава богу, оттаял старик, теперь можно не переживать, не стыдиться перед людьми за его придирчивость. Аграфена как-то сказала ему, что с народом надо помягче быть, так он ее чуть не до слез довел. Теперь вот свадьба ему не нравится… Умнее всех не будешь! — уж это Аграфена знала и, где могла, укорачивала Игната. Но, кажется, все идет как надо: Игнат ее под ручку взял, с Корольчихой разговаривает, как будто она ему лучшая подружка! А ведь сердится, что Витя отбил у Феди такую невесту! Аграфена не сильно переживала, имела на этот счет свое мнение: какая женитьба, когда еще от полу не отрос, когда еще в армии не был? Отслужит, отвоюет — тогда другое дело!