— Лиля, ты не поверишь, но я люблю ваш дом, беседку, березы и сосны очень давно.
— Любите? — Она зашла с другой стороны, внимательнее и строже посмотрела на меня. — Дом, беседку, березы и сосны… — повторила она. — Как же вы их любите, если, наверное, не помните?
— Мне вчера отец рассказывал про ваш дом еще интереснее, чем в первый раз!
Лиле что-то не понравилось.
— О нас много чего говорят… Мы уже привыкли…
— Отец мне всю ночь рассказывал!
— Всю ночь?
— Если бы ты слышала, как он рассказывал!
Лиля не удержалась и присела на краешек скамейки, с которой я только что поднялся.
— И обо мне тоже? — спросила она.
— И о тебе.
— А что он мог рассказать?
— Он уверен, что ты на меня даже смотреть не захочешь…
— Почему?
— Настолько ты красивая…
— Да ну-у, я такая же, как все. Вот мама у меня красивая… Только ей всю жизнь не везло. — Лиля заглянула мне в глаза и сама чего-то смутилась.
«Если она смущается, — подумал я, — то, может, не все потеряно?»
— Садитесь, — пригласила Лиля, — а то неудобно: я ведь моложе вас…
Я без особой радости сел.
— А вы не сказали, зачем пришли.
И тут я окончательно понял: ни за что не смогу вот так сразу рассказать обо всем! Это надо встретиться несколько раз и говорить, говорить, говорить! Чтобы Лиля поняла, зачем я пришел, что я чувствую и что я понял за эти последние два дня, понадобится… То есть мы не должны вообще расставаться с нею! Но разве я мог сказать об этом?
Я знал: есть любовь с первого взгляда, — и даже начал склоняться к тому, что только с первого взгляда и бывает любовь, а не постепенная, с какими-то узнаваниями, выжиданиями, когда и чувства-то никакого нет, а так, одна видимость, обман себя и других. Удивительная вещь получалась: на самом-то деле я умнее, а говорю иногда такие глупости, что сам же себе противен, и не могу понять, отчего это происходит: почему я говорю не то, что хочу, и не то, что думаю? Почему я надеюсь, что потом скажу, когда-нибудь? Время-то сейчас быстрое, а я живу так, будто мне отпущено лет двести, самое малое!
Лиля, наверное, думала, я молчу, потому что сказать мне нечего, а я не мог говорить, потому что слишком многое надо было сказать.
— Мне еще в детстве понравился рассказ отца о Совке и Феде, и я пришел.
— Зачем?
— Увидеть вас. Вчера я вдруг понял: если не увижусь, не поговорю с вами, то жизнь моя будет неполной, даже более того — бедной.
— Это правда?
— Чистейшая.
Чего-то не понимая, а может, все понимая, Лиля предупредила:
— Не смотрите так долго в глаза.
— Мне нужно запомнить, какие они у тебя.
— Разве не видно, что они у меня черные?