— Ты взорвал мой дом в Лондоне?
— Не я. Бруни.
— Да, она всегда отличалась от всех вас мужеством.
Блейк ослабил хватку на горле Лео, но держал нож наготове:
— Такси, сдай назад.
Получив свободу, Лео бросился бежать.
Блейк сунул нож в ножны на пояснице и обратился к таксисту:
— Ты расскажешь полиции следующую историю. — Этот парень пытался меня ограбить. Ты пришел мне на помощь, тогда он начал стрелять. Мы почти поймали его в ловушку, но он сбежал.
— Это обойдется тебе дороже двадцати тысяч, — кисло сказал таксист.
— Бери сколько считаешь справедливым.
Блейк полез в такси и достал свой портфель, который он там бросил на пол.
Подлетела полицейская машина и полицейский вертолет завис над головой. Копы подходили, опустив лицевые щитки и держа оружие наготове.
После почти двухчасового допроса полиция отпустила Блейка. Он вышел из метро на своей остановке и направился к дому своих родителей. В этом столетии Манхэттен превратился в аттракцион, эксклюзивный анклав богачей, здесь сохранялась атмосфера старого Нью-Йорка, она поддерживалась ради развлечения.
У входа в дом его родителей, на набережной было оживленнее. Блейк кивнул капитану охраны и набрал код на замке частного лифта, ведущего в пентхаус. Остальные охранники были вне поля зрения публики.
Избегая матери — отец был в Токио по делам, которые требовали его личного присутствия, — Блейк направился прямо в свою комнату.
Он снял порванный пиджак, испачканную рубашку и галстук, и осторожно, еще раз, приложил целебную мазь к покрытой волдырями шее. Факторы роста должны уже к полудню не оставить и следа от ожога второй степени.
Блейк отнес свой поцарапанный портфель в кабинет отца и вытряхнул его содержимое, награбленное во время налета на «Гранит», на стол. Россыпь крошечных черных чипов и два микрокомпьютера, их корпуса треснули там, где они крепились к стойке. Он надеялся, что они не пострадали при пожаре в машине. Блейку потребовалось четверть часа, чтобы запустить первый микрокомпьютер; для ввода он использовал клавиатуру отца, а вывод осуществлялся на рабочий стол через голографический блок отца. Но после часа сосредоточенного постукивания Блейк оставил попытки извлечь что-либо из этой машины. Ничего из того, что он пытался сделать, не получалось, кроме набора стандартных кодовых символов на голопроекции, и он решил, что эта штука действительно поджарилась.
С другой машиной ему повезло больше, но только на чуть-чуть: после сорока минут она заявила ему, что он является несанкционированным пользователем.
Тут ему почему-то вспомнилась лежащая без сознания девушка, кольцо, на среднем пальце ее руки, золотое кольцо с гранатом, вырезанным в форме саламандры. Лео назвал его саламандрой… От безысходности он набрал на клавиатуре это слово. И вот хоть какой-то успех. — В нескольких миллиметрах над зеленой кожаной поверхностью стола Эдварда Редфилда засветился воздух. Однако никакого сообщения не появилось, ни приветствия, ни предупреждения. Там извивалось объемное изображение животного. Это было ящероподобное существо с толстым хвостом и широкой треугольной головой, с крошечными блестящими круглыми карими глазками. Его неуклюжие тонкие лапы имели растопыренные пальцы, заканчивающиеся толстыми подушечками. Влажная кожа твари была медно-коричневой, с ярко-желтым брюхом.