Ивангород еще держался, хотя то и дело новые ядра били в полуразрушенную стену, от которой постоянно летели осколки. Одна русская пушечка еще огрызалась, но калибр ее, судя по всему, был столь мал, что ядра никакого видимого вреда стенам Нарвы не причиняли.
Я направил вертолет над внутренним двором Нарвского замка. Там расположился лагерь с несколькими сотнями человек. Отдельно располагался шатер, а рядом с ним стояла группа богато одетых людей. То, что это были командиры, было ясно сразу.
Ну что ж, пора! Шведские командиры показывают на нас руками, наверное, недоумевая, кто мы такие и откуда взялись. Я завис над группой, и кто-то прицелился в меня из мушкета. Не дожидаясь выстрела, я даю знак Эсмеральде. А то, знаете ли, мы, конечно, знаем, что пуля не долетит, но что, если мы ошибаемся?
Девушка оказалась на высоте. Одна граната, вторая, и вся «группа в полосатых купальниках» осталась лежать неподвижно в неестественных позах. А мы уже у первых клубов черного порохового дыма. Сбросив две гранаты, мы нанесли визит и второй батарее, которую я определил на слух, и, не дожидаясь видимых результатов – все равно же ничего в пороховом дыму не видно – направились к третьей.
Попали мы на этот раз, наверное, прямо в бочонок пороха. От страшного взрыва тряхнуло вертолет, и я еле сумел его выровнять и уйти обратно ко внутреннему двору замка. Через секунду, полбашни рухнуло вниз, а во дворе начался пандемониум. На наших глазах кто-то выломал ворота, ведущие прочь от Наровы, и шведы, превратившиеся в обезумевшую толпу, побежали – как раз навстречу пулеметному огню подъехавших наших ребят. После первой же очереди оставшиеся в живых побросали оружие и подняли руки к небу.
Оказалось, что практически все офицеры были на военном совете у полковника Шлиппенбаха, командира полка, и в живых остался лишь один лейтенант, отосланный полковником доложить обстановку. К его счастью, он так и не успел взобраться на стену, зато до полковника и прочих офицеров был уже далеко и не попал под раздачу. Именно у него я и принял капитуляцию, после чего доблестных шведских вояк загнали в сырые подвалы замка.
Эсмеральду я на месте пассажира заменил на Виталия, причем мне не очень понравился его заинтересованный взгляд при виде прекрасной горянки. Но, вспомнив слова Патриарха про «хорошего мужа», я промолчал. Вертолёт взмыл в воздух, и мы полетели через Нарову в Ивангород. По нам не стреляли, и мы сумели благополучно сесть в крепости.
Человек в кафтане, отороченном мехом – и это в такую жару! – сидел на земле, а двое в красных кафтанах – тоже раненые – перевязывали его какими-то тряпками.