Болезнь эта вначале протекает совершенно бессимптомно и даже весело, сопровождаясь компанейскими посиделками, шутками-прибаутками, выездами на природу и прочими развлечениями. Первые симптомы замечают окружающие, а не сам больной. Человеку начинают намекать, а потом и открыто говорить, что он перебирает, что как-то слишком часто выпивает и нужно завязывать с этим делом. На что уже сформировавшийся алкоголик практически всегда отвечает, что зависимости у него нет и он в любой момент может прекратить пить. Что-то подобное было и с Андрюшей. Как-то постепенно стало не хватать денег, потому что зарплата не покрывала расходов на семью и выпивку, начались проблемы с работой, которую приходилось менять время от времени, а разгорающиеся скандалы гасить с помощью отцовского авторитета.
Второй сын Андрея был зачат в пьяном состоянии и родился больным — имелись проблемы со зрением и не только. К этому времени отношения между супругами испортились, начались скандалы, иногда с обоюдным рукоприкладством, но посиделки не прекращались. Постепенно начали продавать домашние вещи, мебель — все, что можно было продать. Жена, повар по профессии, теперь перебивалась случайными подработками, сам Андрей тоже постоянно менял работу. Квартира пришла в запустение: голые полы, минимум мебели, и только старенький магнитофон напоминал о прошлой благополучной жизни.
Умер отец, после которого Андрею достались старые «Жигули» — «двойка» и кое-что еще по мелочи. Очередная попытка завязать и начать жизнь заново провалилась. Андрей за полгода промотал отцовское наследство и еще глубже опустился на дно синей ямы. Многочисленные нравоучительные беседы с ним не приносили никакого результата, угрозы и применение физического насилия со стороны наиболее радикально настроенных родственников тоже были бесполезны. Нет, первое время Андрей, конечно, делал печальные глаза, вздыхал и уверял всех, что он осознал, понял, проникся и никогда-никогда не будет больше употреблять спиртное, займется семьей, найдет работу… И, конечно, первое время ему верили, но ничего не менялось. Сколько-то он действительно держался, потом находились какие-то поводы для выпивки: то скандал с женой, то примирение с женой, то проблемы с работой, то с работой все хорошо — и как-то само собой все начиналось сначала.
Опять проводили беседы, его пытались пристыдить, но ни стыд, ни материнские слезы, ничего не возымело никакого воздействия. Старший сын уехал в областной центр поступать в шарагу, младший остался в семье, которой уже и не существовало: муж и жена жили каждый сам по себе, проводя время со своими друзьями, а ребенок был предоставлен самому себе. В конце концов они стали жить раздельно, почти не общаясь. Младший сын, инвалид по зрению, не получал должного лечения, проводил время то с матерью, то с отцом, которым до него, честно говоря, и дела не было.