— Слушайте, товарищ Фадеев, вы должны нам помочь, — сказал Сталин. — Вы ничего не делаете, чтобы реально помочь государству в борьбе с врагами. Мы вам присвоили громкое звание «генеральный секретарь Союза писателей», а вы не знаете, что вас окружают крупные международные шпионы.
— А кто же эти шпионы? — изумленно спросил Фадеев.
Сталин улыбнулся одной из тех своих улыбок, от которых некоторые люди падали в обморок и которая, как Фадеев знал, не предвещала ничего доброго.
— Почему я должен вам сообщать имена этих шпионов, когда вы обязаны были их знать? Но если вы уж такой слабый человек, товарищ Фадеев, то я вам подскажу, в каком направлении надо искать и в чем вы нам должны помочь. Во-первых, крупный шпион ваш ближайший друг Петр Павленко. Во-вторых, вы прекрасно знаете, что международным шпионом является Илья Эренбург. И наконец, в-третьих, разве вам не было известно, что Алексей Толстой — английский шпион? Почему, я вас спрашиваю, вы об этом молчали? Почему вы нам не дали ни одного сигнала?..
Иногда даже Фадеева охватывал ужас. Комсомольский писатель Марк Борисович Колосов, который много лет был близок к Фадееву, рассказывал:
— Саша пришел. Выпил, но немного. И вдруг, зарыдав, упал на пол. Он повторял: «Не могу… больше не могу».
Николай Александрович Дыгай, бывший котельщик Таганрогского металлургического завода, после войны был назначен министром строительства военных и военноморских предприятий. Его вызвали в Сочи на доклад.
Скучавший в одиночестве Сталин оставил министра обедать, затем пригласил сразиться на бильярде. Дыгай выиграл три партии подряд. Сталин посмотрел на него тяжелым взором и сказал:
— Правильно мне докладывают, что вы плохо строительством руководите. Всё шары катаете!
У министра сердце ушло в пятки, руки затряслись, и он стал проигрывать. Тут Сталин и говорит:
— И строительством плохо руководите, и в бильярд играть не умеете…
Торт от Лаврентия Павловича
Первый секретарь ЦК компартии Белоруссии Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, любимец Сталина, был приглашен на ближнюю дачу.
Официантки приносили еду, ставили закуски на один стол, супы — на другой стол. Все приглашенные подходили и брали, что хотели. По ходу застолья Пономаренко пошел что-то положить в тарелку, вернулся на свое место и почувствовал, что уселся на нечто мягкое и скользкое. Обомлел, сидел и не решался встать. Все отправились курить на террасу, и руководитель Белоруссии остался за столом один.
Его позвал Сталин — присоединяйтесь.
Пономаренко робко объяснил:
— Я во что-то сел.