— Трохи долей, голова, — сказал он, прищуриваясь.
Первый блин Медведев поднес гвардии лейтенанту (помалкивал лейтенант, обхватив колено, улыбался — видно было: ему полегчало).
— П-прошу на п-пробу…
— Спасибо. Только хозяина муки не обидеть бы…
— Та ни, товарищ литинант, — сказал Мишка. — Кушайте.
Стефан Лилиен причмокнул, осторожно кусая блин.
— Прима! Варшавский вкус, панове…
— Ладно, ладно, варшавский… — сказал Банушкин. — У нас в Донбассе не хуже твоей Варшавы блины варганят…
Медведев выскреб остатки теста со стенок котелка, шлепнул на сковородку… Нахмурив тонкие темные брови на розовом от горячей печки лице, сосредоточенно смотрел, как плавает в лярде маленький блин…
— Смеется тот, кто п-последним рубает. — Медведев осторожно откусил крошечную дольку блина. — Мне скромность не п-позволяет сказать, что московские блинчики — самые вкусные…
Мишка Бегма, сыто улыбавшийся в углу нар, достал из кармана штанов что-то завернутое в газету…
— Шо ж, полтавьски блинци — тож ни абы яки…
И все увидели на ладони Мишки блин — с тоненькими, прожаренными до рыжизны краями… Солдаты захохотали.
— Ну, полтавский, учудил… — едва выговорил Банушкин и потер тыльной стороной ладони глаза. — Подкузьмил москвича, хо-хо-хо!.. Уел под девятое ребро…
— П-победил, Мишенька, п-признаю, — засмеялся Медведев.
Мишка протянул ладонь к взводному:
— Товарищ литинант, це вам. Та берите ж, товарищ литинант…
— Не зря вы полтавского из воды тащили, товарищ лейтенант, — сказал Володя Субботин. — Такой блин для вас приберег, ай-ай!..
— Кушайте, товарищ лейтенант, — сказал Банушкин. — В обед еще Миша из своего цейхгауза отвалит мучицы…
— До Данцига дойдем, я тебе, Остапыч, мешок муки припру, — сказал Субботин.
— Подить вы… — Мишка опять завалился на нары.
— Самый бескорыстный человек в нашей батарее — Михаил Остапович, панове, — сказал Стефан Лилиен. — Это я утверждаю, панове.
— Подить вы, — дремотным голосом отозвался Мишка. — Трохи поспать треба…
— Покимарь, покимарь, Остапыч, покуда тихо, — сказал Банушкин.
— Скорей бы рвануть на Данциг, ребята, — сказал Субботин. — Люблю по городам шляться… Кочколазы дня три уж треп пустили, что наша дивизия на Данциг пойдет, мне Борзов говорил, из второй-то роты… Орден Славы ему дали, тепленький старик ходил…
— Да знаем мы Николаича, — сказал Банушкин. — Мужик хороший, я с ним еще на Ладоге побратался… Можно и на Данциг, город подходящий, говорят… Первый Белорусский вон к Одеру уже подходит, а там до Берлина — раз плюнуть… Не везет нам, а?.. Люди на Берлин двигают, а мы черт те куда опять…