— Что тебе? — откликнулся верзила из дальнего угла кухни, где он за обе щеки уплетал свой обед.
— Возьми-ка ты из погреба кувшинчик ратафии и налей нам два стакана.
— Хорошо! — проревел Лебик издалека.
— Ты угостишься настоящим нектаром, — сказал Сюрко гостю.
— Тем лучше! — отвечал Брикет облизываясь.
Они ждали несколько добрых минут.
— Лебик нескоро обернется, — нетерпеливо заметил Брикет.
Парфюмер засмеялся.
— Это животное так глупо, — сказал он, — что я уверен, он налил два стакана и не догадался, что их надо принести сюда.
Брикет остановил его, видя его намерение крикнуть Лебика.
— Нет, оставь его, а то этот безмозглый выкинет еще какую-нибудь глупость. Я сам пойду за стаканами, так-то мы их скорее получим, — сказал галунщик.
— Коли есть охота, сосед!..
Брикет вошел в кухню.
Оба стакана, как угадал Сюрко, стояли на подносике, полные до верху, на буфете. Сидя поодаль, Лебик уминал огромный кусок бараньей лопатки.
— Вот тебе ратафия в стаканах, — сказал он.
— Что же ты не принес их на стол?
— Да разве патрон мне приказывали?
— Нет, но нетрудно догадаться.
— Когда он мне велит выливать нечистоты на улицу, разве надо нести их ему показать? — спросил глупый верзила.
Не удостоив его ответом, Брикет взял поднос и вернулся к Сюрко.
Стаканы были одной величины, но совершенно разной формы.
Парфюмер взял один из них.
— Вот мой стакан, я один пью из него. Это память о моем друге Геберте.
— А, да, которого звали отцом Дюшеном.
— Он пользовал его на последнем пиру, здесь, за несколько дней перед тем, как пойти попробовать азональной бритвы.
Произнеся это выражение, бывшее тогда у всех на языке для названия гильотины, Сюрко поднес стакан к губам. Брикет не замедлил последовать его примеру.
— Гм… кум… что ты скажешь об этом? сладко?… и густо? — спрашивал парфюмер при каждом новом глотке.
— Надо повторить, прежде чем высказать о нем верное суждение, — навязывался жадный галунщик.
Сюрко не успел ответить. Он ставил свой стакан на стол, глаза его странно замигали, рот открылся, как будто парфюмер хотел что-то сказать. Но не успел он выговорить и слова, как скатился со стула и ударился об пол.
— Э-э! Да мы пьяны, соседушка! — вскричал Брикет, наклоняясь, чтоб поднять хозяина.
Однако, поворачивая тело, он понял, что не опьянение подействовало на Сюрко.
— С ним удар! — воскликнул растерявшийся галунщик.
На его крики прибежала Лоретта. Увидев, что случилось с ее мужем, она разослала всех — Брикета, Лебика и служанку — за докторами.
Явились двое и, расспросив об обстоятельствах, предшествовавших этому случаю, объявили, что чрезмерное нервное возбуждение и затем плотный обед повлекли за собой апоплексический удар.