Кто-то ударил по боку телеги, и я спрыгнул на землю. Хозяйский экипаж стоял почти у самого входа. Вдоль аллеи, ведущей к нему, выстроились слуги, а у двери замерла высокая женщина с горделивой осанкой. Черное платье говорило о трауре. Темные волосы уже тронула первая проседь, а вот глаза были цепкими, молодыми – и многое говорили о характере лери. В них не было тепла – до того самого момента, как женщина не увидела Леонарда и Айка. Взгляд тут же стал живым, полным любви. Она шагнула вперед и обняла обоих сразу. Мужчины покорно замерли. Их мать? Видимо, так. Айк был похож на нее внешне, исключая цвет волос. Леонард – меньше. Амелинда держалась за спиной мужа. Сложные отношения со свекровью?
– Наконец-то вы дома, дети, – раздался звучный, властный голос.
– Да, матушка, – улыбнулся Айк. – Разлука была долгой.
– Дольше, чем мы рассчитывали. Я получила твое письмо, Леонард.
И взглянула за спины детей, туда, где толпились слуги. Почему-то показалось, что по мою душу.
– Непогода немного спутала планы, – ответил лер Эйш. – Мы думали добраться быстрее.
– Осень, – равнодушно заметила хозяйка Эйшвила. – Бон!
К ней кинулся крепкий круглый мужичонка, едва ли не заглядывая в рот.
– Размести прислугу, – приказала та. – И пусть займутся вещами.
– А… – Бон тоже покосился на меня, безошибочно выделив среди толпы слуг.
– Рабов – к рабам, – ответила хозяйка. – Идем, дети. Путь был длинным, вам надо отдохнуть.
И увлекла сыновей и невестку в дом. Вокруг тут же поднялась суета. Слуги разгружали телеги, заносили в замок сундуки и тюки. Бон размахивал руками, выкрикивал распоряжения. Затем его взгляд снова остановился на мне.
– Ты, за мной, – скомандовал грозно. – И ты тоже.
Это уже относилось к Аните, которая вертелась рядом. Мы миновали сам замок, ряд хозяйственных построек, пока не остановились у левого крыла. Видимо, здесь находился черный ход для прислуги. Бон толкнул скрипучую дверь. Запахло едой, и показалось, будто желудок прилип к ребрам. В то, что хоть здесь накормят, я не верил. Как бы и вовсе не придушили.
А Бон свернул в большую общую комнату.
– Лайза! – позвал громко. – Шиан!
– Чего орать-то? – появилась в дверях дородная женщина в белом переднике. Короткие черные кудрявые волосы делали ее лицо еще полнее, но рабам ведь не положены длинные. А о том, что передо мной – рабыня, говорило клеймо на шее.
– Шиан где? – спросил Бон.
– Был здесь. Эй, Шиан!
Мимо женщины с трудом протиснулся угрюмый мужчина с седыми усами и тяжелым, пронзительным взглядом.
– Принимай пополнение, – продолжил Бон, подталкивая Аниту вперед. – Девчонка, немая. Решили из столичного дома сюда перевести. И… этот.