Посольство Менгу не принимал. На русичей приходило много жалоб, и хан думал, как с ними быть. Жаловались приграничные ханы на участившиеся безобразия: то степь подожгут, то стадо баранов угонят. Да и дань нынче привезли с Руси меньше обычного. Князья выясняли отношения друг с другом, а страдал народ да гиб урожай.
Менгу пришел уставший и захмелевший с затянувшегося пира.
— А ты, я смотрю, здесь обжилась. Необычно и очень уютно у тебя.
— Благодарю, Великий хан, угодить тебе — моя наибольшая радость.
— Ты-то моя отрада. А вот соплеменники твои меня не радуют. Распоясались совсем. Что скажешь? Я вот думаю направить Ногая в Русь с войском в тысяч тридцать?
— Воля твоя, о мудрый хан, — отвечала Устинья, растягивая слова по своему обыкновению. — Руси действительно нужна сильная рука. И старший сын Ярослава никак не может быть ею. Он честолюбив, но глуп и горяч. Не убережет он то, что досталось от отца. Ногай же храбрый и честный воин. Он усмирит непокорных во славу великого хана. — Менгу слушал ее, размышлял, водя рукой по усам.
— Да, но еще он дерзок и своеволен. Будет ли мне предан Ногай, как был предан Берке? Захочет ли после похода возвращаться назад с тем, что собрал на Руси? Возможно, женив его на дочери одного из ханов, я смогу заручиться его верностью, и ему будет ради чего возвращаться?
— Все знают, что среди своих сотников Ногай уважаем, они пойдут за ним, куда он скажет. Но вот богатые беи не спешат дружить с ним, — она потерлась носом о плечо Менгу. Рука его скользнула в вырез её богато расшитого халата, нашла грудь, жадно сжала. Устинья томно улыбнулась, отклонилась назад, тесно прижалась спиной к хану и продолжила:
— Женитьба укрепит его положение и поможет снискать расположения среди знати. В случае восстания могут они перейти на его сторону. Лучше подари ему наложницу или арабского коня. — Менгу усмехнулся: «Экая хитрая баба». Рука его скользнула выше, к горлу Устиньи, слегка сдавила:
— Что это ты его больно нахваливала? А может, я тебя подарю? — подразнил ее Менгу-Темир.
— Ты можешь отдать мое тело, но моё сердце всегда будет принадлежать только тебе, о Великий.
Мудрая Устинья не поддавалась на его провокации, всегда она оставалась любезной и ласковой с Менгу. Великий хан развернул славянку к себе и жадно впился поцелуем в её губы.
* * *
Девушка, дарованная Великим ханом Ногаю, была очень молода и стояла в его шатре в благоговейном ужасе, опустив лицо. Темноволосая, с раскосыми черными, как ночь, глазами, она была совсем не похожа на Настю. «Это к лучшему, что не похожа, пустое — грезить о невозможном», — подумалось Ногаю.