Ободряюще улыбнувшись Дитриху, он мягко продолжил:
— На самом деле подобные обвинения не несут в себе никакого смысла. Потому что любые драконы, от королевских до простонародья, лишаются крыльев примерно в тридцать лет — и получают возможность взлететь в небо снова после шестидесяти. При этом кровь не имеет никакого значения.
— Твой феномен, принц, связан с чем-то иным. Подозреваю, что свою роль в этом сыграл Цвет — духовная материя, которую невозможно познать до конца. Мне, твоему отцу, Мизраелу и Таргану — больше двух тысяч лет. И даже мы не можем сказать, что знаем всё о Цвете. Даже о своих Доминантах. Мне точно известно, что в момент твоего рождения произошёл значительный всплеск Цвета. Вероятно, это и стало причиной такой необычности. Возможно, Цвет имеет на тебя какие-то свои планы — но подобное я, сам понимаешь, утверждать уже не могу. Поэтому Цвет и сделал тебя непохожим на других драконов. Например, Уталак сказал, что ты сбалансирован Цветами и не чувствуешь боли от эмоций. Возможно, однажды это сыграет свою роль. Но это не имеет никакого значения в плане твоего рода. Твои отец и мать — это Уталак и Ланире. Уж можешь мне поверить.
Дитрих долго молчал. Потом всё же сказал:
— А ещё мне нравится нырять. И я люблю грибы. Хотите сказать, что это тоже не уродство?
— О вкусах не спорят, — мягко улыбнулся Геярр, после чего мечтательно посмотрел вдаль, — мне вот в своё время нравился мёд. Причём прямо из улья. Чтобы пчёлы в язык кусали, а сам язык в это время собирал сладкую мякоть. Не поверишь — голову терял от удовольствия. Но знают ли другие драконы о том, что когда-то их хозяин по ночам шарился по чужим пасекам и выедал весь мёд? Конечно, нет. Что до твоей любви к воде — возможно, однажды ты, мальчик мой, привнесёшь нашей расе новые качества. Ведь драконы всегда были полноправными хозяевами неба, твёрдо ступали лапами по земле и владели огнём. А вот вода всегда была нашей слабостью, уязвимым местом, противовесом, который сдерживал нашу когда-то почти безграничную мощь. А ты… как знать, может, однажды ты это изменишь? И тогда драконы будут уже восхвалять небеса за твою инаковость.
Дитрих жадно поднял уши. Геярр сейчас почти затронул тему, от которой его отец всегда надёжно ускользал. Убийца драконов. Геярр должен быть не просто живым свидетелем — но непосредственным участником этих событий.
— Так что поменьше обращай на эти слухи внимания. Поверь, они ни на чём не основаны. Впрочем, лишний раз дать понять герцогам, что язык всё-таки стоит держать за зубами, не повредит. Если ты, конечно, не желаешь лично истребовать компенсацию за такое оскорбление. Если хочешь — я верну сюда Визенгаура. Выберешь себе хлыст по вкусу и будешь хлестать его до тех пор, пока не почувствуешь себя полностью удовлетворённым. И сам Визенгаур, кстати, с радостью на такое согласится.