Уталак прижимал к себе Ланире и довольно оглядывал зал. Геярр воистину устроил мероприятие, которое может войти в историю. Вся знать смотрела на него с такой преданностью и благоговением, что, казалось, готова была исполнить сейчас любую его волю.
Вот в его зрения попали Аяри и Хольдвиг. Оба дракона отвергали Золото — и оба, пользуясь короткими моментами передышки, прижимались друг к другучто-то ласково шепча на ухо. Вот так же обнимаются Энгефиан и Карлия. Рэй, не переносящий Янтарь и всегда вынужденный сохранять печальную серьёзность, кружился с какой-то из герцогских дочек и весело смеялся. И даже Мефамио, всегда твёрдо стоявший ногами на земле, танцевал с какой-то девушкой и мечтательно смотрел вдаль, позволяя увлечь себя фантаиям, которые обычно ему, как не принимающему Серебро, были недоступны.
Он осматривал драконов, которые впервые за долгое время осознали, каково это: сбросить оковы боли и чувствовать, жить, дышать свободно! И ведь во власти Дитриха было сделать так, чтобы это случилось и осталось навсегда. Если бы ему только удалось…
— Мы это сделаем, — подумал про себя Уталак, — мы свои жизни положим ради того, чтобы однажды это стало именно так…
* * *
А, между тем, Дитрих и Меридия продолжали дарить друг другу ласку и любовь. Юный супруг снова устроился сверху и, с удовлетворением отметив, как заводят его супругу собственнические прикосновения, снова совершал свой «обход поцелуями», буквально сводя с этим Меридию с ума. В конце концов, истомлённая драконица не выдержала и зарычала, пытаясь подняться. И, разумеется, не преуспела, так как Дитрих тут же начал поступательные движения, от которых оба потеряли голову… Несколько восхитительно ярких, наполненных всеми цветами секунд — и Меридия облегчённо выдыхает. Смотрит на Дитриха, который сегодня просто бьёт все рекорды выносливости… И на дне глаз которого застыло детское ожидание похвалы за перевыполненный план. Меридия улыбнулась, открыла было рот…
И в следующую секунду снова увидела, как Дитриха уносит Янтарное облако. И, что самое страшное — он не кричит. Не просит о помощи, не умоляет, не зовёт — всего лишь уносится навстречу своей гибели, а в глазах — только застывшее слово «Прости»…
Меридия откинулась на подушки. Снова, снова этот проклятый кошмар! Как бы дорого она заплатила, лишь бы это ужасное видение больше никогда не приходило. В отчаянии она уронила голову и с тоской уставилась в окно.
— Ну, что такое, милая, — Дитрих аккуратно взял Меридию за подбородок и развернул к себе, целуя в кончик носа, — что не так?