Я демонстративно скосил взгляд на её ноги (в который уже раз).
— С такой юбкой это не слишком сложно. И твои ноги, конечно, охуенны, но нет, Реджина, это не комплимент твоему стилю в одежде.
— Если это и был комплимент, то очень стрёмный, — она выразительно поморщилась. — Боги, Хота, ты что, мой папочка? Почему вообще каждый первый мужик норовит упаковать меня в паранджу и прочесть нотацию? Да как будто это хоть раз срабатывало!
— У тебя странное понимание слова «нотация», — парировал я. И пиджак принялся с себя стягивать — нет, не чтобы прикрыть всю эту порнокрасу, просто сил моих нет смотреть, как она дрожит. — Паранджу захвачу в другой раз.
— Тебе же лучше, если ты пошутил.
Да уж, пошутил. До сих пор изумляюсь, как это оба инквизиторских обмудка остались живы и даже с полным комплектом конечностей. Стоит только вспомнить их похотливые взгляды, внутренний зверь так и рвётся назад, сожрать обоих…
Но тут же затихает, с почти робкой надеждой наблюдая, как Реджина кутается в пиджак и медленно, глубоко тянет носом воздух. Словно бы ей по-прежнему нравится чувствовать на себе мой запах.
Очевидно, что я за все эти годы так и не смог её забыть. Наверное, даже и не хотел забывать. Насколько огромной глупостью будет думать, что и она испытывает то же самое?
20
— Неужели я и впрямь оставила Олли с этим мудаком Сойером? — горестно вздохнула Реджина, не дав ляпнуть какую-нибудь сопливую чушь, о которой я наверняка пожалел бы уже через две секунды. — И это после всех моих громких обещаний, что в Грейморе ему нечего бояться… О, Хаос, я самый дерьмовый друг во вселенной.
— Переживёт, — бросил я. — И ты тоже. Ночь в одиночке — то ещё развлечение, особенно в компании Сойера, но будем надеяться, у твоего пацана крепкая психика. Аж целых двух оборотней завалил!
— Это был не Олли!
— Допустим, — я пожал плечами. — Но пока улики говорят об обратном. И у меня нет ни одной причины, чтобы верить на слово чужакам и тёмным магам.
— Вот это все твои претензии? Чужак и тёмный маг?
— Ну, ещё я не люблю рыжих… Разве что Эмму, но она красится.
Реджина зыркнула на меня зло, почти с ненавистью — как если бы я говорил не о своей секретарше, а…
Блядь.
Ну да, наша снежинка же не за телепатию так полюбилась зазнайкам из Магистерии.
— А что, грудастые блондинки тебе уже разонравились? — её тигриные глаза метали молнии, однако голос зазвучал ещё слаще прежнего. — Хотя о чём речь: ты ж готов трахнуть кого угодно, лишь бы это была не я.
Я развернулся к ней, едва удерживаясь, чтобы не схватить её и не показать, кого на самом деле я хотел бы трахнуть. Прямо сейчас, без всех этих разговоров.