Чикаго
Сентябрь 2001 года
Сегодня я встречаюсь с Тиной, чтобы рассказать ей о результатах обследования. Я последовала совету Джонатана и пошла сдавать тест, и когда я сказала Тине, что наконец-то решила это сделать, она направила меня к нейропсихологу по имени доктор Соренсон. Тина сказала, что аутизм – это расстройство развития, а не психическое заболевание, и нейропсихологи как раз специализируются на диагностике расстройств аутистического спектра. Когда я позвонила, чтобы договориться о встрече, мне сказали, что тестирование займет четыре или пять часов, но его разделят на два сеанса. Еще мне прислали многостраничную анкету, которую я заранее заполнила и принесла с собой на прием.
Кабинет доктора Соренсона был совсем не похож на кабинет Тины: мебель жесткая, свет яркий, много хрома и стекла. Я ловила свое отражение в блестящих поверхностях и каждый раз вздрагивала, гадая, кто же эта другая женщина. В конце концов я просто уставилась на свои руки, которые были сложены на коленях, и постаралась не щелкать пальцами.
Задания теста были изнурительными и утомили меня, но потом я чувствовала себя хорошо. Как будто я наконец взглянула в лицо проблеме, которая мучила меня всю мою жизнь. Когда я задумалась, какими будут результаты диагностики, моя нервозность вернулась. Что, если наши с Джонатаном страхи вот-вот сбудутся? Что, если у меня нет никакого расстройства, а я просто странная, как считали мои мучители в детстве?
Когда я вернулась на прием, чтобы выслушать свой диагноз, доктор Соренсон сел за стол и открыл папку.
– Тестирование показало, что вы подходите под критерии человека с расстройством аутистического спектра. Вы очень хорошо функционируете и, вероятно, используете ряд стратегий преодоления и обходных путей, но есть вещи, которые мы можем сделать, чтобы облегчить вам повседневную жизнь. Я полагаю, что вы также страдаете от генерализированного тревожного расстройства, и это создает для вас больше трудностей, чем ваша форма аутизма.
– Так у меня еще и тревожное расстройство?
– Они часто идут рука об руку. Я хочу сказать, что вам не обязательно до конца жизни испытывать подобные чувства.
То, что я узнала в тот день в кабинете доктора Соренсона, успокоило меня и обнадежило. Я уже давно знала, что мой мозг работает иначе, чем у других людей, но услышать этому подтверждение стало для меня огромным облегчением.