– Все в порядке, – сказала я, потому что действительно не обиделась. У меня тоже была не слишком хорошая память на лица и имена.
Комната Джонатана была очень похожа на мою, хотя и не так загромождена.
У него было много школьных сувениров, в основном кубки с соревнований по плаванию и фотографии команды. Стопка учебников лежала на полу рядом с комодом, а на стене висел плакат Уокиганской средней школы с изображением бульдога. Я почувствовала себя археологом, раскапывающим реликвии места, где я никогда не бывала. Мне это показалось захватывающим.
– У тебя столько всего осталось со школы.
– Ну, в общем, да. Разве не со всеми так бывает?
– Нет, я училась дома.
– Что, всегда?
– Я ходила в обычную школу, пока родители не забрали меня оттуда в середине седьмого класса.
– Тебя забрали? Почему?
– Мама сказала, так мне будет безопаснее.
Я села на кровать, и Джонатан сел рядом со мной.
– Что она имела в виду? – спросил он.
Я не желала говорить о том дне с кем-либо, кроме родителей и психолога, к которому меня поспешно отправила администрация школы, который сказал, что, возможно, я заблокировала воспоминания. Но это было совсем не так. Я помню тот день, когда Мэри и еще три девочки пришли за мной, как будто это было вчера. Я рассказала Джонатану, как они пинали и били меня, разбили в кровь нос и дергали за волосы. Как они втолкнули меня в раздевалку с одной кабинкой, выключили свет и подперли дверную ручку снаружи стулом, чтобы я не могла выйти. Я плакала и кричала так сильно и долго, что к тому времени, когда учитель нашел меня с распухшей губой и почти заплывшим глазом, я так охрипла, что не могла произнести ни звука.
– Анника, – тихонько произнес Джонатан.
– Дженис – единственный человек, которому я когда-либо об этом рассказывала. Но я рада, что сказала тебе.
Рассказать ему показалось правильным, как и когда я рассказала ему о Джейке. Это было словно вытащить на свет темную и пыльную тайну, и мне нравилось то, как я почувствовала себя после. Освободившейся. Более легкой. В то время я этого не понимала, но много лет спустя осознала, что делиться с Джонатаном тем, что со мной случилось, было одним из способов укрепить нашу с ним связь.
Он крепко меня обнял.
– Я не знаю, что сказать.
Это меня удивило, потому что Джонатан никогда не терял дар речи.
– Все в порядке.
Ему, должно быть, понадобилась минута отдышаться или что-то в этом роде, потому что он сжал меня еще крепче. Когда Джонатан наконец отпустил меня, он немного отстранился и всмотрелся в мое лицо, нежно провел большим пальцем по моей брови и губам, как будто нуждался в доказательстве того, что я достаточно исцелилась.