Платформа плыла над холмами. Раскаленные за день, они отдавали тепло, и снизу дул горячий ветер. Жрец молчал. Лука тоже, отчаянно сжимая плазмоган. Незаметно для жреца он убрал оружие в мешок, прикрепленный к поясу.
Снизу среди острых горных пиков обнаружилась ровная площадка, словно кто-то срезал камень ножом, платформа начала снижаться. Когда до поверхности осталось локтей двадцать, Лука заметил, как внизу образовалась черная точка, расширилась, словно зрачок исполинского дракона. Когда платформа достигла этого вертикального тоннеля, его залил рассеянный белый свет.
Шахта напоминала коридоры арийской базы, но вела вниз. Дальше она расширилась, и один за другим поплыли этажи с огромными стеклянными дверьми. Платформа приземлилась на третьем и сразу же втянулась в пол. Жрец откинул капюшон и впервые за долгое время заговорил:
— Босс занят, надо навести страх и ужас на аборигенов. Вернется примерно через полчасика. — Он приблизился к стеклянной двери, и створки разъехались, пропуская и Севера, и жреца. — Ты пока подожди здесь, помойся, а то от тебя жутко воняет.
Захотелось огрызнуться, сказать, что он не невеста Двурогого и «босс» потерпит, но, добиваясь конструктивного диалога, нужно делать, что говорят.
— Я не вполне понимаю, как это работает.
— Ха, странный ты экземпляр. Идем. — По пути жрец разговорился. — Слушай, верховод, а ты откуда? То, что ты не съяр, понятно. Лицо, фигура, пластика… Нет, ты точно не дефектный. Но и не кхар, это очевидно. Олак? Но тогда где так драться научился? Как попал сюда? И зачем? Неужели из ракантов? Сквозь коросту грязи просвечивает сияние…
Лука промолчал, а жрец не настаивал на ответах. В конце коридора оказалась… Это нечто. Память Эск’Онегута назвала это чудо душевой кабинкой.
— Становишься туда, — жрец указал на стальную площадку, окруженную стеклом, — идет вода. Мыло тут, — он нажал на железную кнопку вверху — полилась душистая жидкость. — Здесь шампунь. Плеснешь на голову, разотрешь, смоешь. Вон одежда, — он кивнул на скамью. — Бластер можешь оставить себе, все равно не сработает. Деньги тоже. А вот тряпье твое я утилизирую, наверняка там вши или чего похуже.
«Знает про бластер!» — заметалось в голове.
— Эхо-вши размером с ворону, — неуклюже пошутил Север, чтобы скрыть замешательство, но жрецу понравилось — заржал, запрокинув голову.
И удалился.
Лука сбросил грязную одежду, помылся — делал он это долго и с удовольствием. Стирал с себя грязь слой за слоем, причем иногда она отваливалась пластами.
Закончив, переоделся в чистые штаны из нежнейшей черной ткани и мягкую рубаху с длинными рукавами.