— Чего мне твой начальник! — вспылил Исусик. — Он руки в брюки расхаживает. А мы грыжу наживаем. Игрушкино дело такой заторище разобрать. Где сила?
— Не первый год молюем, — пробасил от окна Азарий. — Разбирали всякие заторы, и этот надо сковырнуть.
— А как? Как? — подскочил к нему Исусик.
— Это другое дело — как, — вмешался в разговор Трифон Летяга. — Об этом и думать надо.
— Ну и думай, если у тебя голова большая, — огрызнулся Исусик. — В партейные затесался, рад стараться.
Трифон Летяга побледнел, приподнялся из-за стола.
— Ты потише на поворотах, понял?! — рявкнул он. — Меня приняли в кандидаты, понял? И ты не цапай это, божья тварь.
Гаврила молчком взял Исусика за ворот, подтащил к двери и дал ему в зад коленкой.
— Успокойся, Трифон, нашел с кем связываться! — сказал дядя Роман.
Бригадир опустился на скамью, отнял у Сковородника окурок и жадно затянулся.
— Я найду на вас управу! Я до Москвы доберусь! — бесновался за дверями Исусик.
— Вот ведь холера дремучая! — покачал головой дядя Роман.
Братан Гаврила открыл дверь и коротко бросил:
— Уймись! Не то я тебя угомоню!
Исусик притих.
Илька убрал со стола кружки, хлеб, сахар и, смахнув тряпкой крошки, присел возле печки, в сторонке. Сплавщики долго молчали. Первым поднялся Сковородник и, отыскивая глазами фуражку, буднично проговорил, как о давно решенном:
— Без лотка нам не обойтись!
Мужики с облегчением поднялись, заговорили о том о сем и стали собираться на работу.
За перевалом — дом
Плот спустили к самому затору, и началась работа, непонятная для Ильки. Сплавщики почему-то не выдергивали бревна из затора и не спускали их вниз по течению, а наоборот, топили лесину за лесиной, втыкали их, как клинья. Река грудью навалилась на затор, перегородивший ее путь. Лес шевелился, скрежетал, сжимался. Вода поднималась, пенилась, хлестала в берега, с ревом устремлялась между бревен. Сплавщики же, нет чтобы дать ей ходу, как это делали обычно, — заклинивали щели лесинами, вспруживали реку. Вода бугрилась, рвалась и свирепела все больше.
Плот, учаленный за скалу, покачивало все сильней и сильней. Мелко дрожал натянутый, как струна, цинковый трос, поскрипывали стены барака, хлюпала под полом вода, по столу каталась кружка.
А сплавщики метались по затору, который сжимался, грудился, делался плотнее. Сегодня за командира был Сковородник. Он тыкал багром в одно место, в другое, и туда вдавливали бревна, ставили на попа. С багром в руках Сковородник все еще, как будто вяло, расхаживал по затору, перепрыгивал в лодку и толкался в ней от одного берега к другому. В этот день он больше обычного матерился. Только потому и мог заключить Илька, что Сковородник волнуется, строя какую-то наихитрейшую сплавщицкую штуковину.