— Согласен, — подхватил Баради. — Чего стоят расспросы о человеке по имени Гарбель.
— А может быть, они жаждут приобщиться, — предположил Гленд, — и кто-нибудь назвал им это имя.
— Они вовсе не жаждут приобщиться, — сказал Оберон.
— Нет, — согласился Баради.
— Господи, неужели нет другого выхода? — взволнованно спросил Херрингтон.
— Подумай сам, — отозвался Гленд.
Мистер Оберон встал.
— Другого выхода нет, — спокойно произнес он. — Нельзя допустить, чтобы они еще раз пришли сюда. Это очевидно. Они не должны вернуться.
— Вы неплохо потрудились сегодня утром, Рауль, — сказал Аллейн по дороге в Роквиль. — Похоже, на вас можно положиться.
— Мсье переоценивает мои заслуги, — весело отвечал шофер. — Египтянин тоже, кажется, умеет неплохо работать. На войне санитар много чего начинает понимать, а талант сразу виден. Очень часто пациентов вскрывают, словно молнию расстегивают. Вжик! — открыли. Бемц! — закрыли. Но тут все было по-другому.
— Баради опасается, что она не поправится.
— На ее лице не было печати смерти.
— А вы знаете, как выглядит такая печать?
— Думаю, да, мсье.
— Моя семья благополучно добралась до гостиницы?
— Благополучно, мсье. По дороге мы останавливались на улице Фиалок. Мадам спрашивала о мистере Гарбеле.
— Она виделась с ним? — встревоженно спросил Аллейн.
— Как я понял, его не было дома, мсье.
— Она оставила записку?
— По-видимому, мсье. Я видел, как мадам вручила листок бумаги консьержке.
— Понятно.
— Она непростая штучка, — задумчиво произнес Рауль.
— Кто? Консьержка? Вы ее знаете?
— Да, мсье. В Роквиле все друг друга знают. Большая оригиналка эта старуха Бланш.
— В каком смысле?
— Тертый калач. У нас поговаривают, что сидение при дверях не единственное ее занятие и что у нее имеются делишки на стороне. Толстые не всегда ленивые. Но в доме ничего предосудительного не случалось, — вежливо добавил Рауль. Видимо, он считал дурным тоном порочить дом, где обретался один из знакомых Аллейнов.
— Я намерен, Рауль, — сказал Аллейн, тщательно подбирая французские слова, — сделать вас своим доверенным лицом.
— Весьма польщен, мсье.
— Мне показалось, что талант доктора Баради произвел на вас большее впечатление, чем он сам.
— Точно, мсье.
— На меня тоже. Вы видели Оберона?
— Несколько раз.
— Что вы о нем думаете?
— Мне ничего не известно о его талантах, но как о человеке я думаю о нем еще хуже, чем о египтянине.
— Вы знаете, как он развлекает своих гостей?
— Ходят кое-какие слухи, мсье, но довольно туманные. Слуги в замке почти все нездешние и очень неразговорчивые. Но младшей горничной там служит одна девушка из Пэйиду… В смысле, к ней можно найти подход. Блондинка, что очень необычно для наших мест.