Я сказал, что тоже живу в пойме, объяснил, где именно. Его часть поймы находилась на противоположной от нас стороне. Сама местность называлась Песчаной поймой: в отличие от наших краёв, богатых красной глиной и бурой почвой, там у них попадался всё больше белый песок.
Цветной мальчишка назвался Абрахамом. Выглядел он очень бодрым и деятельным, как будто нахлебался кофе и ждёт, что вот-вот случится что-нибудь значительное — например, налетит торнадо, грянет наводнение или свалится прямо под ноги сундук, набитый деньгами.
Были мы все примерно одногодками, все быстро начинали скучать и немного устали от общества взрослых — стоит ли говорить, что мы тотчас же закорешились?
Абрахам сказал:
— А у нас с Рики карты с голыми тётками есть!
— Только вот они не с собой, — поспешно добавил Ричард, чтобы я, чего доброго, не попросил выложить их для ознакомления.
— Ага, — разочарованно протянул Абрахам. — Они в штабике на дереве, а это отсюдова совсем не близко. А ещё у нас негробойки есть. Я вот в консервную банку с тридцати футов попаду, спорим?
«Негробойкой» называли самодельную рогатку из язычка ботинка и куска шинной резины на палке. Название это было совершенно обычным, и Абрахам произнёс его, не задумываясь, безо всякого стыда.
— Слышали мы, тама тело мёртвое привезли, — добавил Абрахам. — Женщину какую-то убили.
Я не выдержал:
— А ведь это я её нашёл.
— Ага, конечно, — усмехнулся Абрахам. — Фигушки. Так мы и поверили. Кому другому лапшу навешивай!
— А вот и правда! Там мой папа щас внутри. Он в наших краях констебль.
— Ну тут-то у него уже полномочий нету, — вмешался дед в таратайке на свинячьем ходу. Слышал старый, как оказалось, вполне себе прилично. Я подумал: а ведь, поди, слышал он и то, как мы разговаривали про те карты с голыми тётками, и смутился.
Ричард Дейл сказал:
— А это у нас дядюшка Фараон. Ноги ему отрезали — это после того, как разодрал их дикий кабан. А кабана-то звать Хрюндель Джесс. Только это не дикий кабан. Этот — очень даже домашний.
— Очень жаль, — обратился я к старику.
Он воззрился на меня, словно на какой-нибудь доселе не виданный диковинный овощ:
— Чего тебе жаль-то?
— Я про ваши ноги.
— А, это, — бросил он. — Да ну их. Не вчера ведь случилось. Я привычный.
— А тело-то ты где нашёл? — спросил Абрахам, и я выложил всем троим свою историю. Закончил так:
— Я-то думал, раз уж я её отыскал и уж всяко видел, папа позволит мне снова на неё поглядеть да послушать, чего доктор скажет, только вот папа не захотел.
— А у них вечно так, — сказал Ричард. — Взрослые думают, им всё знать надо, а нам ничего нельзя, даже одним глазком взглянуть — и то ни-ни. Эй, а пошли-ка поиграем, не хочешь?