Елена завершила письмо чистосердечным признанием. Она просила подругу сохранить его в секрете, поскольку за него стыдно, и хотела своей искренностью доказать, что, несмотря на холодок и недопонимание, дружба жива. Итак, Летиции предстояло узнать, что, с тех пор как Елена и ее муж отправились на поиски своих истинных «я», их сексуальные отношения преобразились, сделались интенсивнее, в них появилась новизна — да, именно новизна, — они с Жаком стали узнавать друг друга по-новому. Елена умоляла Летицию не смеяться над ней. Она сознавала, что на протяжении многих лет жаловалась на свой брак, на равнодушие мужа, называла его плохим любовником, пьяницей и обвиняла в нежелании заводить детей. Однако в момент, когда она меньше всего этого ждала, подул ветер перемен. И тучи рассеялись одна за другой будто по волшебству. Отныне в жизни Елены светило солнце, и, несмотря на возраст, она чувствовала, что все у них с Жаком впереди. Елена надеялась, что уж теперь-то Летиция поймет, до какой степени ее ранили безответственные речи подруги о материнстве — как ножом по сердцу! В заключение Елена пожелала Летиции поскорее пережить горькую супружескую неудачу, которая постигла ее с Анри. Анри, конечно, пренебрегал ею, изменял, а потом бросил, убежал бегом после того, как столько долгих лет обманывал. Но это не повод ненавидеть всех мужчин. «Ты говоришь о мужчинах в таких выражениях… — написала Елена. — Можно подумать, речь идет о недоразвитых существах, чем-то между простейшими и одноклеточными инфузориями». Елена пожелала Летиции поскорее встать на путь истинных изменений, открыть для себя новые радости жизни, их ведь так много (подчеркнула она), и наконец признать, что мужчины, как бы они себя ни вели, остаются лучшими спутниками женщин.
9
У подруг не всегда такая жизнь, как нам кажется
Я опустилась на краешек кровати Летиции и, поскольку она не просыпалась, стала кончиками пальцев поглаживать ее руку. Летиция поморщилась, лицо ее выражало боль и недовольство, глаза она так и не открыла. Видимо, моей подруге не удалось ступить на тот светлый путь, о котором в письме полугодовой давности упоминала Елена. Сквозь занавески, оттенок которых я не смогла различить, сеялся густой серый свет, не спасающий от апатии. Я никак не могла решить, что делать. Надо ли будить Летицию? Если да, то как облегчить ей переход от сна к реальности? Правильно ли было бы раздвинуть шторы и впустить в комнату тусклый дневной свет? Или лучше погрузить комнату в беспросветный мрак, накинув на карниз одеяло? А может, и вовсе забыть о свете, сходить на кухню, принести какой-нибудь горячий напиток, мед, молоко, печенье вместо традиционного стакана воды? В полумраке я лишь отчасти могла оценить, насколько болезнь ослабила мою и без того хрупкую подругу. Все казалось безжизненным: волосы, кожа, губы, мышцы, даже пальцы, которые словно вытянулись на несколько сантиметров.