– Ну, вы пришли ко мне в студию и… – начал он.
Щеки незваной гостьи раскраснелись от негодования. И, как ни странно, это сделало ее еще красивее.
– Но это не дает вам права смотреть на меня, как… как…
– Как будто на вас нет одежды, – закончил за нее Гаэль.
Он нарочно провоцировал ее гнев. Уж очень Гаэлю нравился лихорадочный румянец, вспыхивающий у нее на щеках всякий раз, как ее охватывало чувство досады или негодования. Думая рисовать Соню, Гаэль хотел сделать основной акцент на ее теле. В случае же с этой загадочной брюнеткой стоило подчеркнуть ее удивительные темные глаза, невинное выражение лица и чувственные губы.
– Пойдемте, я вам кое-что покажу, – обратился к ней Гаэль.
Он не стал смотреть, последует за ним его странная гостья или нет. Он и так знал, что она послушно последует за ним. Женщины вообще ужасно любопытные создания. Гаэль прошел в другой конец студии и развернул лицом к себе четыре холста без рам. Он написал уже двадцать картин. Десять из них были выставлены в галерее. Еще пять он заключил в рамки и хранил у себя. А эти четыре холста ждали своей очереди.
Гаэль услышал позади себя глубокий вздох. Он отошел от картин и постарался посмотреть на них свежим взглядом. Так, как будто их написал кто-то другой и сам Гаэль видит их впервые. Ему было интересно, какое впечатление произвели эти работы на его странную гостью. «Да, они, должно быть, поразили ее своей вопиющей сексуальностью», – предположил Гаэль.
– А почему все ваши натурщицы лежат в одной и той же позе? – спросила девушка.
Гаэль некоторое время задумчиво смотрел на красный шезлонг, одиноко стоявший посреди студии, а потом перевел взгляд на картины. Действительно, все женщины на полотнах лежали на спине с распущенными волосами, и на них не было ничего, кроме украшений. Все они выглядели вызывающе и прекрасно осознавали свою красоту и сексуальность.
– Вы что-нибудь слышали об «Олимпии»?
Женщина некоторое время морщила лоб, силясь что-то вспомнить.
– Вы имеете в виду Олимп? Место, где жили греческие боги? – спросила она наконец.
– Нет, я говорю о картине Мане.
– Нет, я ничего такого не слышала, – покачав головой, проговорила незнакомка.
– «Олимпия» явилась своеобразным вызовом, даже оскорблением, обществу. На этой серии полотен натурщица была изображена в точно такой же позе, как и женщины на моих кар тинах. И, как вы можете догадаться, художник написал ее без одежды. – Гаэль обвел взглядом холсты, на которых он изобразил обнаженных женщин. – Французское общество де вятнадцатого века поразила не столько нагота Олимпии, сколько ее бьющая через край сексуальность. Женщины на картинах того времени чаще всего изображались в виде богинь. Олимпия же была написана в образе проститутки. Олимпия – не первая натурщица, которую изобразили в костюме Евы. Но на тех, других, картинах нагота являлась своеобразной аллегорией и практически лишена была сексуальности. И потому не вызывала у мужчин никакого влечения. Олимпия же перевернула весь художественный мир. Вот и я решил писать в том же стиле. Мне нужно во что бы то ни стало за месяц написать еще одну картину для своей выставки. – Гаэль ненадолго задумался. – Как вы поняли из моего телефонного разговора с модельным агентством, после самовольного отъезда моей натурщицы о сотрудничестве с ней не может быть и речи. И у меня нет времени на поиски новой кандидатуры. А вы бы не хотели позировать мне?