Виктор подлечил свои раны, потом какое-то время сидел у стены. Стресс от недавнего уровня медленно отступал, и мысли возвращались в норму.
Пока нет других испытаний, надо осмотреть территорию. Здесь целый лабиринт коридоров, есть ниши, шкафы, просторные залы. Возможно, где-то скрываются полезные штуки. А без них сейчас никуда.
Если первый же класс настолько опасный, то дальше все будет хуже. Ведь внизу начало было менее мощным.
– К черту вас всех, хоть бы топчаны поставили, как в больнице. За уровень сервиса ставлю две звёздочки… А вот развлечения… на четверку потянут. Хотя, с учетом того, что меня вечно желают кокнуть, тоже на четвертак. Но уже по десятибалльной шкале, – говорил себе под нос Коврин, расхаживая по коридору.
Парень свернул в первый попавшийся «карман». Небольшая площадка без кабинетов. Некий зал, посреди коридора, неизвестно зачем созданный.
Здесь было два окна и пара небольших шкафчиков, высотой чуть более метра. Огромные окна выходили на улицу. С них должна была просматриваться площадка.
Виктор знал, что красивого пейзажа не будет, но все же подошел к стеклу. Яркий туман бросился в глаза, захотелось отойти назад.
Несмотря на инстинктивный страх, парень продолжил всматриваться. И увидел как внизу, прямо у крыльца школы, бегает веселая детвора.
На улице снег. Много белого снега. При плюсовой температуре он отлично лепится. Благодаря этому на площадке виднеется крепость и кривой снеговик.
Вокруг этих архитектурных объектов бегают мальчишки с девчонками, класса из пятого. Они весело кидаются снежками, потешно падают, кувыркаются и смеются.
Для них не существует ничего, кроме яркого полотна. Они увлечены стратегической игрой, которая не имеет стратегии. Им кажется, будто жизнь бесконечная, а мир – это белый рай.
Неожиданно для себя, Коврин вспомнил тот день. Тогда он долго пялился со второго этажа. И даже пытался снимать «вакханалию» на кнопочную Нокиа.
А после весело кинулся вниз, присоединившись к «снежным баталиям». Радость от бесплатной, замёрзшей воды. Великие чувства от переброски холодной ватой.
Все было, и повторялось теперь. Только сейчас невозможно спуститься. Нельзя сбежать вниз, ворвавшись в гущу веселья. Тринадцать лет сгорели. Их бесконечность была лишь обманом.
– Не так плоха школа, как кажется, – заявил Виктор. – Уберись, гадина, не трави душу!