Никитина схватилась за сердце. Место страха начало занимать стеснение. От стыда хотелось зарыться в землю среди этих могил.
— Глаза продери, шаболда! Что приняла уже с утреца? По шее садану, будешь знать. Мелочь пузатая!
— Простите, извините меня. Я нормальная, вообще-то. Вы кто?
— Тебе, не знать что ли? Сторож я. Смотритель местный. Сколько раз вас уродок гонял, все мало. Сколько памятников посшибали. Хоть бы покойных что ль постыдились.
— Не… Мы не того. Не оскверняем, — Вера постаралась как можно скорее убрать «магические» атрибуты. Потом вышла на свет.
Старик с редкими волосами прищурил белые глаза, всмотревшись в лицо незнакомки.
— Мы пришли знакомого проведать… одного.
— А… Ну да, вижу девочка чистая. Хоть и бешеная, не без того. Но не под градусом, не под шмалью.
— Верно. Я просто перепугалась. Народу нет. И вдруг вы.
— Ну, это хорошо даже. Больше боишься, дольше проживёшь.
— Тут охраны нет. Вы один работаете?
— Конечно, нет. Погост-то забросили. Не работаю я… Несколько семей платят, чтобы я хоть немножко смотрел. А то памятники дорогие понаставили. А всякие наркоманы куражатся. Надо чтоб хоть какой-то глаз был. Я закрыть хотел. Но замок плохой, наверное. Не получилось.
Вера понимающе кивнула. Ей внезапно захотелось выспросить все про Савина. Лишняя информация точно не помешает. Да и вообще, старик может пристать с разговором. А чем смерть молодого студента не тема для светской беседы? Но не успела девушка открыть рот, как из кустов раздался звонкий голос:
— Я, конечно, понимаю, что вы там болтаете. Но мне жутко зажало задницу! Вытащите меня из могилы, если не трудно!
Никитина шлепнула себя по голове в стиле «рука лицо». Недовольно бормоча под нос, направилась к подруге.
— Не тащи меня. Штаны порвешь. А это единственные, в которых я не жирная. Лучше отодвинь ту железку. Хоть на милиметраж…
— Боже, если б тебя видели мертвецы, они бы умерли второй раз от испанского стыда.
Несмотря на отсутствие опыта, Никитина быстро вызволила напарницу из «могильного» плена. Когда они вышли на тропу, то смотритель стоял возле захоронения Савина, пристально разглядывая хлипкий надгробный камень.
— Все рушится. Живым это не надо. Пока жив, понимаешь только себя, — мрачно произнёс сторож.
— Вы так глядите! Вы что его знали? — Спросила Лариса, поправляя куртку.
— Ещё бы, один из моих старых друзей. Антоха — хороший человек.
— Друзей? Господи! То есть он дружил с людьми, которые старше, а с ровесниками не мог найти общий язык? — Сказала Вера.
Смотритель в недоумении вытаращился, сверля девушек взглядом. Затем ответил с некоторой обидой: