– Да уж, с такими соседями не соскучишься, – усмехнулся Макс. – Весело тут у вас.
– Теперь и у вас. Ты привыкнешь. Соседи у нас хорошие. Мне они очень помогают. Я же в Питере никого пока не знаю. А ты тоже неместный?
– Я петербуржец, потомственный, – гордо сообщил мне он. – А ты откуда?
– Я до этого жила в Златогорске. В общем, провинциалка. Комната досталась в наследство от бабушки.
– И как тебе Питер? – Макс осторожно попробовал чай. Убедился, что это не отрава, и рискнул взять печенье.
– Я давно влюблена в этот город. Первые дни от окна не могла отойти – рисовала и рисовала. Вид тут отличный.
– Ах да, конечно, я же у тебя в комнате мольберт видел. Правда, мне тогда не до того было, чтобы картины рассматривать. Так ты художница?
– Ну, это громко сказано – художница. Окончила училище, думаю летом попытаться поступить в Академию. Готовлюсь потихоньку.
– Покажи мне свои картины, – попросил сосед.
Мы вернулись в мою комнату.
– На эту не смотри, это на заказ, – кивнула я на мольберт. – Просто пишу такое ради денег. То, что хочет видеть клиент. Я не лицемер, поверь. Высокое искусство – это хорошо, но кушать хочется каждый день.
Макс с интересом начал разглядывать мою работу.
– Ты над ней иронизируешь, – заметил он, кивнув на портрет.
– Есть немного, – искренне призналась я. – Самую малость.
На портрете дама бальзаковского возраста была разодета в лиловый бархат и меха неизвестного науке зверя. Ее гордое чело украшала блестящая диадема. Глаза эротично щурились, полные губы обещали блаженство, а глубокое декольте открывало аппетитную грудь юной девы. Рядом стояло фото, на котором довольно вульгарная особа смотрела взглядом изголодавшейся волчицы.
– Как видишь, я смогла придать ей благородства и загадочности. А значит, деньги на ближайшую пару дней у меня будут.
– Почему этот портрет так дешево стоит? – изумился Макс. – Конечно, не Леонардо. Но он все-таки большой.
– Так это же портрет по фотографии. Это не искусство, лажа. Но народу нравится, заказывают. А вот мои пейзажи. Думаю, они поинтереснее получились. Там Златогорск, а эти два – вид из окна.
Я сгребла краски в сторону, освобождая место на секретере и расставляя холсты.
– Что скажешь? Ты мой первый критик. Говори честно, не бойся обидеть. Глас народа – глас Божий, так сказать. Хочу узнать авторитетное мнение сантехника.
Макс взял один из пейзажей в руки и долго его рассматривал. Это был как раз вид из окна во время снегопада.
– Я, конечно, не ценитель, но мне нравится. Настроение есть. Как у ранних импрессионистов. Моне напоминает. Но не подражание, и это отлично.