Тропинка была узкая. Я полз по сугробам за Аней. Она бодро пробиралась вперед, как маленький бульдозер, оставляя за собой глубокие следы.
Через несколько минут я приноровился к ее темпу и даже стал смотреть по сторонам. Картина была поистине великолепна. Домишки утопали в снегу. Над их крышами поднимался дым. В воздухе пахло костром – кто-то жарил шашлык. За деревней на пригорке виднелся лес, словно засыпанный сахаром. Деревья стояли нарядные, белоснежные.
Не зря я согласился на это рискованное путешествие. Мне уже начинает тут нравиться, несмотря на замерзшие ноги. Не Альпы, конечно. Но что-то совсем другое, родное и близкое. Есть в этом какая-то первозданная, простая русская красота.
Аня резко остановилась, я врезался в нее со всей дури и опрокинул девушку в сугроб. Достал ее, отряхнул. Она заливисто смеялась. Я не заметил подвоха, и через мгновение оказался в сугробе сам. Мы валялись в снегу как дети. К дому Аниной родни мы подошли похожие на двух снеговиков.
Ирина оказалась гостеприимной и приветливой женщиной. Настоящая русская красавица – крепкая, румяная. Отругала меня за ботинки и выдала толстые и колючие шерстяные носки. Накормила нас до отвала изумительными пирогами. Я таких в жизни не пробовал!
Дочка у Ирины милая, шустрая и очень любопытная. Засыпала нас бессистемными вопросами и потащила кататься на горку. Вот оттуда я реально едва приволок ноги. Вспомнил детство. Во дворе у нас тоже была горка. Мама всегда страшно ругалась, когда я приходил с нее обледеневшим и счастливым.
Ирина ложилась рано и рано вставала. У нее хозяйство, надо доить корову и убирать хлев. Она постелила мне в зале на диване, а Аню устроила у Светы в комнате. На меня Ирина глянула очень строго, и я понял, что никакого интима в своем доме она не потерпит. Да я, собственно, и не планировал… Даже не думал об этом.
Для нас Ирина затопила печку-голландку. Ею пользовались редко, она осталась с незапамятных времен и была больше для антуража. Аня сидела перед печкой на низенькой скамеечке, а я пристроился на полу рядом на цветном вязаном половике.
Дрова в печи потрескивали, и я не мог оторвать взгляда от пляшущих языков пламени. Вроде, то же пламя, что в камине нашего загородного дома. Такое, да не такое… Нет помпезного зала с дубовыми панелями и огромной хрустальной люстрой. Нет старинной мебели, похожей на мрачные монументы.
Низкий беленый потолок, по стенам ковры. Пол дощатый, крашеный коричневой краской. Сервант с дешевой хрустальной посудой. Убого? Нет. Мне было уютно, как в детстве. Кружка с горячим чаем грела руки. Так бы и сидел тут. Аня повернула ко мне голову: