И тут она почувствовала, как его мощное тело содрогнулось. Он наконец-то уступил наслаждению, перестал сдерживаться, и его стон эхом отозвался у нее в ушах. Его финальные выпады вылились в поток ярости и похоти. Он закричал, громко, грубо…
Какое-то мгновение он лежал неподвижно. Его горячее учащенное дыхание обдувало ее шею. А потом, напрягая бицепс, он подтянулся и освободился от ее объятий.
Тут же ощутив пустоту и холод, Стелла осталась лежать на песке. Она заслонила глаза рукой. Ей не хотелось отвечать на вопросы, которыми Эдуардо наверняка собирался ее засыпать.
Но он не набросился на нее с упреками. Повисло молчание.
Она опустила ладонь, заставляя себя взглянуть на него.
Он окинул взглядом ее тело, и его глаза угрожающе помрачнели. Стелла села, но было слишком поздно, чтобы успеть скрыть следы. Ее бедра, испачканные красновато-бурой кровью, были неопровержимым доказательством. Но Эдуардо и без этого уже знал правду.
– Почему? – резко бросил он.
Она не нашлась, что ответить.
– Ты должна была сказать мне.
– Я не думала, что это важно.
– Ты вела себя не как девственница, – ледяным тоном произнес он.
– А как ведет себя девственница? – так же холодно спросила она.
Неужели она не должна была наслаждаться этим? Не могла вести себя вот так необузданно, раскрепощенно?
Не успела Стелла шелохнуться, как Эдуардо подобрал бумажник, который она в спешке отбросила в сторону. Не дав ей среагировать, Эдуардо раскрыл его и прочел удостоверение личности.
Остатки восхитительного жара испарились. Страх холодным комком застыл у нее в животе.
– Замбрано… Лейтенант. – Эдуардо застыл как вкопанный. – Ты имеешь какое-то отношение к генералу Замбрано?
Он снова скользнул взглядом по ее волосам, чертам и констатировал:
– Его дочь.
Почему он смотрел на нее, словно она сделала что-то не так?
– Ты должна была сказать мне! – в бешенстве закричал он.
Но если бы она сказала, он бы остановился. А она этого не хотела. Могла она насладиться этим единственным разом, ради самой себя?
Стелла не ожидала, что он заметит ее девственность. Не ожидала, что будет по-настоящему больно. Как не думала и о том, что это будет нечто столь фантастическое.
– Почему ты так поступила? – он схватил ее за руку. – Я ведь сделал тебе больно.
Синяк вокруг его глаза приобрел лилово-синий оттенок – но это не шло ни в какое сравнение с гневом, кипевшим в его глазах.
Хороший солдат всегда знал, когда напасть, когда защищать и когда отступать. У Стеллы был лишь один вариант действий. Она отдернула руку, удивившись, что Эдуардо отпустил ее. Потом не без труда натянула на себя промокшие шорты, накинула футболку.