Я кивнула, еще больше окунаясь в свои мысли, а Один вновь позвал меня:
— Амели, ты хотела спросить насчет того, будет ли опасно, если смешаются черты характера, которые так долго были разделены. Я тоже ранее думал об этом и опасался, что это может привести к сильной борьбе внутри сознания. Но оказалось, что все нормально. Ну, если это можно так считать. Например, взять за пример сигареты. Арон курил очень много, а Брант ненавидел сигаретный дым. Я только два раза видел, чтобы он курил и делал он это специально во вред себе. Но вот я разговаривал с Брантом уже после пробуждения. Он сказал, что, когда барьер был снят он почувствовал, что такое хотеть курить. Я спросил и у Арона про сигареты. Он ответил, что, будучи Рандом, он хотел курить, но уже далеко не так сильно. Тысячелетний очень долго жил с барьером и многие противоположные черты характера стали сильно проявляться в каждой стороне, но в Ранде они взаимодействуют. Ранд это тот, кем Тысячелетний был рожден. Таким он и должен быть. Вот только, из-за отсутствия памяти о прошлом, у него нет жизненного опыта, который. Сейчас он лишь инстинкты.
Последние слова Одина не стали для меня открытием. Я тоже это заметила при встрече с Рандом.
Я поблагодарила мужчину за то, что он поговорил со мной и вернулась к каретам. Получила новую пищу для размышлений и, когда вскоре ко мне вышел Арон, я немного помялась, но все же решила спросить:
— Арон, а ты сам хочешь, чтобы барьер был снят?
Оборотень нахмурился и посмотрел на меня.
— Раньше, еще до пробуждения, не хотел, — услышав эти слова, я вспомнила, как, еще будучи в Дюран, задала похожий вопрос Бранту и тогда он тоже ответил, что не хочет, чтобы барьер был снят. Но в те времена все вообще твердили, что это невозможно. И, как сказал Один, у них тогда начались разные жизни и они думали, что такими будут всегда. Но сейчас этот оборотень знал, каково это быть без барьера. Цельным. Таким, каким должен был быть с рождения.
— А сейчас?
Арон взял одну из тех сумок, которых вынес из трактира и забросил ее в карету. Потом вторую и третью. Только после этого опять посмотрел на меня.
— Ты испугалась меня, когда я был без барьера.
— Не испугалась, — ответила честно. — Это сложно объяснить, но ты мне показался другим, хоть я и понимала, что это ты. Думаю, нужно время, чтобы привыкнуть.
Я сейчас не стала говорить о том, что мне не понравилось отношение Ранда ко мне и то, что он, не обращая на меня никакого внимания, хотел убить Мерада, ведь догадывалась, что конфликт внутри его сознания возник из-за меня. Я этого не хотела. Не желала, чтобы Арон думал, что, будучи цельным, вызывал во мне опасения, ведь понимала, что ему сложно, хоть он этого никогда не покажет. Поэтому хотела поддерживать.