— У вас душа не на месте.
— Возможно, — я не стала спорить.
— Я чувствую, какую-то натянутость. Между вами и вашей парой, — Тиль сделал несколько шагов вперед. — Госпожа Амбер, ее не должно быть. Этим вы только уничтожаете себя и Тысячелетнего. Это раздирающе больно для вас обоих. Сейчас вы даже представить не можете насколько сильно.
— О чем ты?
— Я не могу это нормально объяснить, но могу попытаться показать, — Тив, сильно качнувшись переступив с ноги на ногу. — Конечно, если вы мне доверитесь.
— Что ты мне хочешь показать?
— Немного мыслей и ощущений Тысячелетнего.
— Ты можешь их видеть? — я удивилась.
— Я — нет. Только вы их можете увидеть, поскольку вы его пара. Мне подвластные лишь редкие обрывки внешней картины, но мне кажется, что вам нужно ощутить то, что я могу дать вам увидеть.
Я толком не понимала, что хотел сделать Тив и сомневалась в том, нужно ли это, но все же кивнула.
— Простите. Мне придется прикоснуться к вам, — Тив подошел ближе и вынул из-под покрывала руку, покрытую рубцами.
— Прикаса… — я не договорила. Тив положил ладонь на мое лицо и перед глазами мгновенно потемнело. В полной мгле меня будто бы отбросило далеко назад и с оглушающим грохотом ударило о бурю безумия. Жестокой и кровожадной. Буквально сводящей с ума и раздирающей на части. Но это не мое. Это Ранда. И сейчас я так ощутимо чувствовала его боль, которая развеяла темноту и на ее месте возникло уже хорошо знакомое озеро, находящееся на территории Дюран.
Мы с Ароном лежали на траве и это была та ночь, в которой оборотня не стало.
На бескрайнем небе виднелось множество завораживающие красивых звезд, но мы смотрели только друг на друга и сейчас я ощущала то, что чувствовал Арон. Пропитывалась его эмоциями. В них сгорала.
Чудовище и монстр. То, чему лучше умереть, или вовсе никогда не существовать. Это, раз за разом, ему настойчиво твердили с самого детства. С младенчества желая убить. Превратили в существо с поломанным сознанием. В этой жизни он искалечен. В обоих обличиях очень устал и чувствовал пустоту. Ярость и раздражение. Каждый год, месяц и день.
Сейчас, около озера, Арон смотрел на рыжеволосую девушку, которая сидела рядом с ним и рыдала. Он умирал, а она хотела, чтобы жил и так непривычно ощущать, что за него по-настоящему переживали.
Несмотря на то, что своего тела уже не чувствовал, он из последних сил прижимал девушку к себе. Так отчаянно, практически со звериной жаждой желал напоследок ощутить тепло ее тела, но уже не мог и от этого будто бы острыми клыками раздирало изнутри, делая последние минуты жизни по-настоящему до невозможности душевно болезненными. И душевная боль была куда сильнее физической. Она растерзывала сознание, подобно ножам, но Арон этого не показывал, ведь привык все держать в себе и сейчас не желал, чтобы девушка плакала. Хотел, чтобы она улыбнулась. Для него. В последний раз.