– Ба, да к нам господа офицеры пожаловали! – усмехнулся солдат с бантом, подойдя к двери машины. – Братцы! – обернувшись, крикнул он, обращаясь к своим сослуживцам: – Туточки одни их благородия! Их сразу к стенке или сначала допросим?!
– Петро! Не спеши! – раздался от костра окрик их предводителя в кожаной тужурке. – Документы проверь сначала!
– Да, Петро, как думаешь, это сойдет за наши бумаги? – хмыкнул я и направил на бойца револьвер.
– Не балуй! – презрительно ответил тот. – Красных эсеров пуля не возьмет!
– Ты дурак, братец, – не выдержал капитан, который автомат на него навел. – Неужто забыл, что пуля – дура?
– Заорешь – стреляю между глаз, – предупредил я. – Делай вид, что изучаешь бумаги.
– Да пошли вы… – нецензурно выкрикнул тот и попытался передернуть затвор у винтовки.
Выстрелить я не успел, поручик из второй машины появился как черт из табакерки, нанес короткий удар рукоятью револьвера в висок эсера и прокричал:
– Руки вверх! Всех положим!
Прозвучала короткая очередь из автомата в направлении установленного пулемета. Я резко вдавил педаль газа, и «мерседес» послушно рванул к лежащему бревну. В тормозах я был уверен, удалось остановиться в паре сантиметров от преграды. Здесь мы оказались в слепой зоне для бойцов, расположившихся за мешками, да они и не успели ничего предпринять, все слишком быстро произошло. Нас еще и прикрывают автоматные очереди офицеров из сопровождения, не дающие противнику высунуться и открыть ответный огонь. И тем не менее сопротивление нам попытались оказать. Солдаты, сидящие у костра, похватали винтовки, кто-то пару раз выстрелил, двое попытались занять место за пулеметом. Пришлось открывать огонь и нам, и патронов мы уже не жалели. Автоматы в деле – страшная сила в это время, когда в ответ стреляют из винтовок.
– В кожанке – живой нужен! – проорал я, понимая, что в такой перестрелке из эсеров может вообще никто не уцелеть.
Сколько продолжалась схватка? Минуты две, три? Успел расстрелять весь барабан револьвера, когда пальба оборвалась. Бой вышел скоротечный, жаль молодых парней, которых положили, но тут стоит выбор: или ты, или тебя. Настроение поганое, однако следует поторопиться, пушечные разрывы не смолкают.
– Черт побери, да сколько же у них снарядов? – подошел ко мне капитан и головой покачал. – Палят без перерыва…
Я мрачно усмехнулся, наблюдая, как Анзор что-то пытается у раненого разузнать.
– Я эсеровский комиссар, меня сам товарищ Чернов в Нижний отправил, офицерское ты отребье, – прошептал раненый.
Парень не жилец, ему никто не поможет, это с первого взгляда вижу. Пробито легкое, кровавая пена на губах. Нет, будь здесь операционная, за жизнь можно было побороться…