– Почему блефом? – хмыкнул я. – Мятеж мы в любом случае подавим, хочу бойцов у товарища, – сделал ударение на последнее слово, – Чернова подергать, чтобы не только руководители, но и рядовые исполнители понервничали и разуверились, что все не так просто и однозначно.
– Ваше высокопревосходительство! Разрешите доложить?! – приблизился ко мне капитан.
– Сергей Юрьевич, давайте оставим всякие преамбулы, – отмахнулся я. – Что с эшелоном?
– Потери небольшие, порядка двадцати человек, полковник легко ранен, осколком задело левое плечо. С бронемашинами, увы, – он печально вздохнул, – намного хуже.
– Неужели чертовы артиллеристы, стреляя мимо, умудрились нанести урон технике? – вздохнул я.
– Одна бронемашина получила прямое попадание, экипаж погиб, – ответил капитан. – Взрывом от боекомплекта опрокинуло стоящие рядом платформы и две машины получили повреждения. В начале обстрела один экипаж бронемашины попытался с платформы съехать, рассчитывая, что броня выдержит, раскорячились и теперь ни туда ни сюда. Еще у одной машины заклинило двигатель, когда завели; появился сильный скрежет, он заглох и больше не заводится. В данный момент доделывается настил, чтобы техника могла покинуть грузовые платформы.
– Одна подорвана, еще две повреждены от взрыва и у одной вышел из строя двигатель. Получается, что из чертовой дюжины у нас осталось девять бронемашин, – вслух подсчитал я потери и уточнил: – Ведь ту, что с платформы пыталась съехать, смогут на гусеницы поставить? Верно?
– Так точно! – подтвердил капитан. – Собираются тросами зацепить и стащить ее с места, а то она сейчас раскорячилась чуть ли не под углом девяносто градусов.
– Раненых много? – осведомился я.
– Никак нет, пятеро, включая полковника. Георгий Романович передал, что минут через тридцать выдвинется к городу на первой машине. Просил продержаться! – сказал капитан.
– Дождемся, – задумчиво кивнул я. – Пути, как понимаю, разбиты?
– Да, подорваны, и ни вперед, ни назад не сманеврировать. Первые залпы пушек пришлись в непосредственной близости к составу, но потом огонь стал вестись хаотично, с большим перелетом и недолетом. Полковник приказал занять оборону и готовился к отражению атаки. Муштавели также снарядил плотницкую бригаду для спуска с платформ бронемашин. Из-за того, что лес находился под огнем врага, возникли трудности с изготовлением настила, – передал капитан то, что ему поведал командующий эшелоном.
– Следовало отправить рядовой состав для уничтожения орудийных расчетов, – пробубнил Анзор.
Слова своего советника я оставил без комментариев. Сложно понять, как бы сам в такой ситуации действовал. Как ни крути, а у полковника главная ударная сила на платформах стояла и он за нее головой отвечал. То, что три машины выведены из строя снарядом – хреново, однако во время боевых действий всякое случается. Винить поручика Соломина не собираюсь, да и полковник действовал правильно. Что, если бы и в самом деле после артподготовки эшелон попытались штурмовать и захватить технику? Печально, что новый движок клина словил, это вопрос к производству и обкатке. Испытания, кстати, могли и не успеть провести, я же сам распорядился спешно комплектовать ударный кулак из всего, что в наличии и усовершенствовано. Возможно, стоило опираться не на такие маневренные, но проверенные машины. Ладно, с этим разберемся, дождемся Муштавели и возьмем город под контроль. Что-то мне подсказывает – без боев не обойтись.