Он попросил Имаи постоять в коридоре.
— Подожди, я сам наведу справки. Ты следователь и должен обращаться официально. Я выясню у ребят по-дружески.
Имаи пришлось долго гулять по коридору, вызывая недоумение сотрудников. В этом крыле здания его не знали.
Наконец Нагано выглянул в коридор и позвал Имаи.
За столом сидел такой же, как и Нагано, пожилой инспектор. Грубоватые, практически без образования и без шансов на повышение, эти люди когда-то составляли костяк управления, но теперь постепенно выходили на пенсию, уступая место другому поколению, которое шло из полицейских школ. Новички были прекрасно осведомлены о технике полицейского дела, но Имаи чувствовал, что им не хватает глубокого знания преступного мира. Такие люди, как Нагано, куда лучше разбирались в психологии преступника, чем в способах обнаружения старых кровяных пятен методом агглютинации, и показатель раскрываемости у них был выше, чем у молодых.
— Имя Тадаки не приходилось слышать? — спросил инспектор.
Имаи отрицательно покачал головой.
— Это руководитель мелкой банды якудза, в свое время откололся от «Ямагути-гуми». Несколько дней назад его нашли убитым. Думаю, что люди его бывшего босса свели с ним счеты. Этот парень, — инспектор щелкнул пальцем по фотографии, — когда-то работал на Тадаки. Года полтора назад исчез, прежде чем мы успели заинтересоваться им. Поэтому нет на него никаких данных. Но у меня должно быть где-то записано его имя.
Инспектор встал и вынул из сейфа пачку одинаковых записных книжек, принялся неторопливо перелистывать их. Имаи и Нагано молчали. Имя отыскалось только в пятой по счету книжке, когда Имаи закурил уже вторую вонючую сигару.
— Осима. Запиши себе куда-нибудь, — сказал инспектор, запирая сейф.
Имаи, едва поблагодарив, помчался в Ханэда — опаздывал на самолет.
…Росовски не назвал Аллену главной причины, почему Норманом монопольно завладел сам резидент американской политической разведки на Японских островах. ЦРУ располагало не таким уж большим числом агентов в Японии. За последние годы их число уменьшилось. Сотрудники управления, привыкшие здесь к бесконтрольной свободе, почувствовали пределы своего могущества. Росовски был уверен, что уменьшением своего влияния они обязаны японским специальным службам, незаметно набиравшим силу. Самым опасным он считал потерю источников информации. Пока этот процесс был почти незаметен, но один за другим люди, снабжавшие ЦРУ важными сведениями, лишались к ним доступа. Сам Росовски не видел в этом ничего сверхъестественного. Япония, обретя экономическую самостоятельность, стремилась и к самостоятельности политической.