— Слушаюсь, — Василий, обрадовавшись поручению, рванул что жеребец застоявшийся, едва ли не «с места в карьер»…
Отношения губернатора и «мэра в юбке» были прохладными. Ульяна переехала с мужем в Орегон в 1856 году, давно и прочно здесь укоренилась, десяток детишек родила, дом выстроила считай что сама, муж то в океане почти всё время. Всех знает, все её знают.
А тут бах — и «первой дамой на деревне» стала госпожа Мезенцева, возжелавшая блистать в орегонской глуши и свершать добрые дела, помогая сирым и убогим, устраивая благотворительные вечера и лотереи. Однако оказалось, что сироток несчастных тут попросту нет, всех мигом разбирают по семьям, воспитывая как родных детей, точно также отвешивая подзатыльники за леность и нерасторопность, также оделяя лаской и подарками, не делая никаких различий между «приёмышами» и «кровиночками».
А блистать Монике Константиновне было попросту не перед кем, хотя и было где. Танцзал в Петровске отстроили отменный, но народ на танцульки собирался сплошь молодой и бедно одетый. Пока юношество задорно отплясывало, ничуть не смущаясь не вполне бальных нарядов, госпожа губернаторша «при полном параде», при декольте, причёске и драгоценностях, не знала куда деться, пронзаемая далеко не дружелюбными взглядами. Не в картишки же идти перекинуться или на дребезжащем рояле «сбацать вальс». Истерики любимой губернатор выдержал стоически. Да, Орегон не Джорджия, а Петровск не Атланта, даже не Константинополь-Тихоокеанский. Но в этой «дыре» им жить-поживать и жизнь доживать. Вряд ли его величество «амнистирует» семейство Мезенцевых, так некстати вылезшее на «сцену» с плачем о тысячах мексиканских сирот, ставших таковыми от рук кого? Правильно — российских солдат.
Следовательно, надо обустраиваться, просить у наместника средства на Техническое Училище первой ступени, растить свои кадры. И противостоять попытках «калифорнийцев», которые стараются самых смышлёных школяров перетянуть в классы при Калифорнийском университете. Хватит Орегону и Вашингтону быть на положении бедных родственников у успешных, на золоте поднявшихся жителей Русской Калифорнии!
До чего дошло, даже переселенцев в Константинополе распределяют «по особому» — самых грамотных и толковых оставляя при флотской верфи или военных заводах, идя навстречу пожеланиям мастеров. Допустим, отец идёт в кузнецы, а сыновья становятся фермерами, получая земельный надел неподалёку от завода, где глава семейства трудится. Орегон же предопределён на роль житницы Русской Америки, потому и направляют сюда преимущественно селян, уже снабжённых всевозможным хозяйственным железом со складов наместничества. Даже заводик поставить в губернии проблема — сразу же Сергей Вениаминович вопрошает за чей счёт пойдёт стройка и набор специалистов. Самое большее, что получается — выбить средства на устройство лесопилок и «казённых» кузниц при деревнях, где проходят практику начинающие кузнецы, все из молодёжи, закончившей Училище при Арсенале Тихоокеанского флота. Чуток подучатся, как их забирают обратно во флотские мастерские и присылают новых желторотиков-неумех.