— Молодцом, господин капитан-лейтенант! Хвалю! Как считаешь, Фёдор Петрович. Не пора ли сего отрока к большим делам допускать?
Офицеры, в том числе и великий князь, вытянулись во фрунт и шелохнуться не смели. Литке, довольно жмурясь, пророкотал: «Давно пора».
— Что ж, Володька, с сей секунды ты генерал-адмирал флота Российского. А я всего лишь самодержец! Фёдор Петрович, но тебе по прежнему гонять и шпынять Владимира Константиновича, несмотря на то, что обскакал тот в чинах ветерана!
— У меня не забалует!
Иного ответа от Литке я и не ожидал, а посмотрев на офицеров, присутствовавших при историческом событии (передача «морского скипетра» пусть даже от отца к сыну — не шутка) закатил небольшую речь, попросив их стать верными сподвижниками генерал-адмирала Владимира Константиновича Романова.
Команда крейсера, экстренно собранная на «большой сбор» столь громко «урякала», приветствуя нового главу Морского ведомства, что не только мателоты, но весь караван из 15 военных кораблей и пароходов сообразил — произошло нечто экстраординарное.
Мы с Владимиром шли в Порт-Саид на «Кавказе», всё-таки военные моряки, нам положено. Прочее же семейство, свита и усиленная рота охраны разместились на комфортабельном пароходе «Мария», отстроенном специально к визиту на открытие Суэцкого канала. Мероприятие то значимое, заранее готовились.
К «Марии» и попёр по дурости Вильгельм, пока не указали королю прусскому, куда надлежит курс держать.
До появления на борту Вильгельма и Бисмарка мы с Литке на пару проэкзаменовали юного генерал-адмирала на знание состава военного флота Пруссии. На удивление Владимир перечислил даже пароходы, которые в случае мобилизации должны стать вспомогательными крейсерами и транспортами у тевтонов.
С гостями дорогими беседовали уже «на троих». Литке не политик, а Володька мал ещё, пускай вон бегает, прикидывает, какой мундир пошьёт и гордится, что теперь ему сам командир «Кавказа» капитан первого ранга Машуков, подчинён и подотчётен.
— Ваше императорское величество, — Вильгельм, как всегда был учтив и церемонен, — несказанно рад беседовать с вами на столь прекрасном корабле.
— Я тоже очень рад, дорогой дядя. Очень, очень рад.
— Ваше величество, — начал Бисмарк по отмашке суверена, — сближение России и Франции не может не волновать Берлин.
— Господин министр-председатель, я многократно заявлял и не отказываюсь от своих слов, что России пора подумать о своих интересах, вступая с кем-либо в военный союз, а не таскать каштаны из огня для разлюбезных союзников, ничего не получая за труды. Баста! Более не будет такой «благотворительности» и растранжиривания русской крови как в Семилетнюю войну, как в череду наполеоновских войн. Я не вступился за Данию, позволив Пруссии отгрызть немалый кус территории. А мог бы и остановить агрессора, то есть вас, но предоставил делам европейским вариться в европейском же котле. Вековой спор, куда отнести Россию к Европе или к Азии, мне абсолютно неинтересен, хоть Антарктидой называйте, — плевать.