Когда казанец подъехал поближе, я рассмотрел его внимательней.
Жеребец великолепный, явно арабских кровей, поджарый, как борзая собака, седло и сбруя богатые, украшенные серебряными бляшками, доспех – под стать, юшман украшен золотой насечкой и усилен зерцалами, шлем – иерихонка восточного образца, с поднятой личиной в виде человеческого лица – то есть татарин явно не простолюдин. Немолод, но еще полон сил. Сам ростом невелик, но крепок статью. Лицо властное, человека, привыкшего повелевать, нос горбатый, борода короткая, ухоженная, на скуле, прямо под левым глазом, хорошо заметный шрам…. Сам мурза Али-Гази? Да нет, вряд ли. Тот уже совсем старик, а этому не больше сорока пяти. Видно, что и в бою успел поучаствовать, на доспехе несколько свежих царапин от стрел или болтов.
Тем временем татарин остановился, не доезжая до нас десятка шагов, и что-то выкрикнул на татарском языке.
Вятский старшина Вавула Кныш, едва сдерживая смех, перевел:
– Это мурза Абдалла… Вроде как ближник самого хана Ильхама. На бой тебя, княже, вызывает. Так и сказал: вызываю вашего набольшего, князя Ивана, хозяина Двинской земли…
Несколько русских ратников, видимо понимающих татарский язык, откровенно расхохотались. Через мгновение уже ржали все, кроме моих ближников.
Мурза зло набычился и на ломаном, но вполне понятном русском языке обратился уже прямо ко мне:
– Я мурза Абдалла, сын Алибека, вызываю тебя, князь Двинский, на бой!
Уже все русичи взорвались хохотом. Я утихомирил их взглядом и поинтересовался у татарина:
– Откуда знаешь меня, мурза?
– Я многое знаю, князь… – отрезал Абдалла.
– С чего ты решил, что я должен биться с тобой, мурза, а не приказать просто тебя взять и привести в Москву на привязи, как барана?
– Ты можешь напустить на меня своих нукеров! – запальчиво выкрикнул татарин. – Но это будет поступок трусливого шакала, а не честного воина! И тогда все узнают, что князь побоялся скрестить сабли со стариком. А взять себя живым я не дам, так и знай… – Он выхватил кривой кинжал и приставил его себе к горлу.
Я задумался. Если судить по современным меркам, такой поступок мурзы попахивает дикой наивностью, граничащей с полным идиотизмом. Но со средневековой точки зрения все выглядит достаточно пристойно. В наше время честь, благородство и мужество удивительным образом благополучно соседствуют с жестокостью, скотством и коварством. Человек потерял лицо и решил, что самое время его вернуть или умереть с честью, по возможности забрав с собой врага. Я за свою попаданческую эпопею уже не раз встречался с подобным. Правда, мурза очень рискует, мое решение взять его в плен тоже вполне укладывается в рамки средневековой этики. Ответ стандартный: моя честь принадлежит государю, добро пожаловать в цепи. Либо как вариант: родом не вышел с самим графом Арманьяком биться – давай до свидания, то есть марш сдаваться.