Ух ты… а рядом гренадерского вида девица сверток держит! Никак Ваньку моего? Или девочка? Господи, пусть будет Иван!
Так… а где Забава?
Настоятель Николо-Корельского монастыря отец Зосима, новые государевы приказчики, верней мои управляющие, Фен, Август, мастер Фиораванти, еще мастера и умельцы, коих оставил за делом блюсти, еще какой-то люд…
Так вот же она… Позади и чуть в стороне от всех стоит… А чего в темном, как монашка? И в глухом плате. Не понял… ну хоть при дитяти…
Усилием воли выгнав дурные предчувствия из головы, приказал швартоваться.
Едва упал трап, сбежал на причал.
Бледная как смерть Александра, вся такая объемистая из-за множества одежек и наброшенного сверху парчового летника, в шитой жемчугами высокой сороке на гладко зачесанных волосах, качнулась, словно вот-вот потеряет сознание, но потом выправилась, шагнула вперед и поясно мне поклонилась.
Затем взяла из рук Ростислава Яжука, моего управляющего, поднос с высоким караваем и поднесла мне.
Я неспешно отломил кусочек хлеба, макнул его в солонку и медленно сжевал.
А уже потом, едва не обезумев от желания стиснуть Александру в объятиях, троекратно, целомудренно расцеловал ее в щеки.
После чего, с трудом оторвавшись от жены, поклонился всем встречающим.
Усеивающий все прибрежные холмы народ взорвался возбужденным довольным гулом.
Но я уже ничего не слышал и не видел, потому что Сашка взяла у дородной мамки большой сверток, обернутый поверх куском золотой парчи, и с поклоном вручила мне.
Принял, откинул подрагивающей рукой кружевное покрывальце и уставился на пухлое розовое личико мирно спящего младенца.
В голове пронеслась лихорадочная мысль: «Кто? Ну кто же, сразу и не разберешь. Пацан, девка? Какое-то дитя слишком уж пригожее… Етить… девка, что ли? Или?..»
Не отрывая глаз от ребенка, прошипел:
– Кто?..
Сохранив на лице чинное, благостное выражение, Александра отчетливо прыснула.
– Кто, не томи, стервоза, выдеру, ей-ей!
– Дык Ванятка же… – едва слышно прошептала Сашка. – А потом, после паузы, не называя Забаву по имени, добавила: – И у той тоже мальчик…
Я с дурацкой от счастья улыбкой поднял лицо к небу и истово перекрестился:
– Слава тебе, Господи! Дождался-таки!
Уединиться с женой сразу не получилось, хотя меня так и подмывало утащить ее в какой-нибудь укромный уголок.
После Александры наступил черед осчастливить общением остальных присутствующих.
Начал с настоятеля, отца Зосимы, ибо он тут по значимости после меня первый. А в чем-то даже главнее.
– Отче. – Я почтительно поклонился старцу, но руку целовать не стал, так как не пристало доброму католику лобызать длань православному священнику.