За высокими окнами находились бесконечные поля маков, которые качались белыми волнами на ветру, идущем с гор. Они начали увядать, и лепестки были повсюду. Один из работников склада сметал залетавшие в здание лепестки в один цветочный ворох у стены. Мой переводчик Кэйта – ему было двенадцать лет, – играл с одним из мальчиков с плантации. Они прыгнули в одну из куч лепестков и взорвали его детским смехом. Звук эхом разнесся по складу, и я улыбнулся. Обычно он совсем не играл, и порой это меня тревожило.
У меня была странная работа. Изначально меня наняли для кражи чая. В закрытых районах Китая росли редкие сорта чая, которые Ост-Индская компания хотела выращивать на собственных плантациях в Индии, но китайские поставщики не продавали его. Впервые приехав сюда год назад, я обосновался в офисе Гонконга в устье Жемчужной реки и уходил в недельные экспедиции вглубь страны, чтобы украсть образцы. Но их нужно было вывозить контрабандой и доставлять в обход Гималаев. Мы договорились с другой экспедицией Ост-Индской компании, которая поставляла шелк из Картона – этот город все равно находился по пути в Гонконг, если двигаться из глубины страны. Нелегальный чай шел вместе с грузом шелка. Поначалу все было довольно просто.
Я никогда не работал с опиумом, но маковые поля находились в том же регионе, что и чайные плантации, и Синг, как всегда в деловитой манере, заметил, что я мог бы захватить опиум вместе с образцами чая. Постепенно необходимость в чае отпала, и заказы из офиса компании в Гонконге строились вокруг урожая мака. Спустя полгода такой работы я почти полностью превратился в опиумного наркоторговца. Каждый месяц мы отправлялись из Индии, переплывали Южно-Китайское море, огибали Гонконг и попадали в Жемчужную реку, где через семьдесят миль по странной мутной воде мы останавливались у верфей Кантона и складов шелка. К декабрю мы проделали этот путь семь раз.
Огромное расстояние быстро стало привычным и легким, но время от времени на меня накатывала усталость. Это произошло утром того дня, когда наш корабль обогнул Гонконг и вошел в широкое устье Жемчужной реки в восьмой раз. Я уже давно понял, что когда много двигался и уставал, то совершено не помнил, как оказался здесь. Мне казалось, что я просто появился из ниоткуда. Я не мог вспомнить поездку. Казалось, что в одну минуту я был на складе в Индии, а в другую переносился на корабль в Китае, в трех днях пути и сотнях миль. Близилось Рождество, сезон дождей закончился. Река вздулась и помутнела, течение словно тянулось, проходя через водяное колесо. Хотя мне не нравились безжизненные пейзажи, я сидел на палубе на релинге. Я бы сделал это, даже если бы пошел дождь. На любом судне, провозящем что-то нелегальное, должен был быть белокожий мужчина. Тогда таможенные инспекторы считали его британским и не обыскивали. Им запрещалось трогать британские корабли.