Вечерами, после коллективных прослушиваний глав приключенческих романов, в полутёмном погребке оставались только избранные и читали запрещённую литературу. Большевик Фёдор Карпин изучал «Капитал» вместе с молодыми компаньонами, растолковывая друзьям денежно — товарные рыночные отношения в капитализме и суть прибавочной стоимости. Семён постиг науку значительно быстрее станичного казака. Алексею больше понравились труды Кропоткина об анархизме. Провокационную литературу принёс на сходку молодой интендант, недоучившийся студент Андрей Волков. Семён не стал читать бесполезные книги, за которые даже деньги не уплачены. А вот Алексею идея общества без государственной власти пришлась по душе. Он увидел образ свободного народовластия, какое практиковалось у вольного казачества до подчинения царской руке. Идея всеобщего равенства и братства прельщала романтическую натуру.
Осведомитель Печкин исправно слал доносы Кондрашову, но контрразведка никаких мер не предпринимала. Данная революционная ячейка находилась под контролем, и широкую пропаганду в окопах не проводила. Подумаешь, группка тыловиков собиралась по вечерам и тихонько просвещалась, не нанося вреда боеспособности полка. Если сурово подходить к дисциплине, то за недовольные высказывания можно пол-армии в трибунал отправить. Активных боевых действий зимой не велось, солдаты сидели в блиндажах, дисциплина падала с каждым днём. Снабжение армии ухудшалось: всё явственнее проявлялся дефицит снарядов и патронов, начались перебои с продовольствием. Промышленность империи не перестроилась на военные рельсы, военную компанию планировали завершить быстрой победой, но бои приняли затяжной характер. Всё это не добавляло боевого духа уставшим войскам, а сменять подразделения никто не собирался, как и усиливать подкреплением. Выбывших ранеными и убитыми солдат еле успевали заменять необстрелянными новобранцами. Теперь в армию добровольцами уже никто не шёл, патриотический порыв угас. Насильно мобилизованные роптали.
На всеобщем фоне, революционные сходки в погребке казака выглядели невинными посиделками. Ведь участники продолжали исправно выполнять служебные функции, а Алексей так вообще особо усердно. Теперь раненых заносили вначале в «погребок шамана», и, лишь после им проведённой обработки, доставляли на стол полкового хирурга, чтобы тот красиво «заштопал». Осколки из тел уже были извлечены шаманом, раны очищены и обработаны огнём. Многие пациенты даже не отправлялись в госпиталь, а долечивались в лазарете, так как нагноений и воспалений ран не было. Лишь тяжело раненных увозили в город, удивлять армейских хирургов. Местные светила медицины не могли понять, как в полевых условиях, без рентгеновской установки, удаётся проводить филигранные операции по извлечению пуль и осколков из ран. А уж обработка огнём не только кожных покровов, но даже внутренних тканей — поражала.