– Так, Тарас, ты не напрягайся, и не гони волну. Во-первых, когда меня контузило здесь, неподалеку от Львова, то я частично потерял память. Я не помню ни нашего знакомства, ни акций никаких. Помню только, кто такой Кучма, и тебя хорошо помню, но откуда я тебя знаю – не помню. И про себя не все помню, помню только, что был журналистом, – Максим говорил искренне, ему надо было заставить Мазура все самому рассказать.
– Журналистом? Якым щэ журналистом? Пропагандоном москальскым ты був! – Тополя все-таки встал и подошел к Звереву.
– Тарас, раз я москаль и все такое, давай на русском поговорим. Ты по-русски прекрасно разговариваешь, когда Врадиевку[1] деньги получал, то по-русски болтал, аж захлебывался, – Максим не знал, была ли Врадиевка в этой реальности, но рискнул.
Эксперимент удался – Тарас весь аж побелел и кинулся на него. Но Максим, даже не вставая с кушетки, просто выбросил вперед ногу и ударил набегавшего двухметрового Тополю под коленку левой ноги, а своей левой ногой одновременно подсек правую ногу Мазура. Тот рухнул, как подкошенный. Но упасть ему Макс не дал – левой рукой он успел схватить того за одежду и дернуть на себя. После чего правой рукой взял его шею в захват. Мазур попытался было освободиться, но Зверев сдавил его шею и тот, захрипев, обмяк.
– Слушай меня, друже провиднык[2]. Я память потерял частично, не помню, что со мной было. Но все мои навыки остались при мне. Боевые навыки, ты понял? Я тебя сейчас, сраный ты бандеровец, двумя пальцами сдавлю, и ты отправишься на тот свет. Хочешь?
Мазур дернулся и сдавленно захрипел. Макс ослабил захват шеи.
– Хххххх… Чего ты хочешь? – прохрипел Тополя.
Зверь ухмыльнулся.
– Вот, уже другой разговор. Я сейчас тебя отпущу, иди, сядь на свою кроватку, малыш, и поговорим. Мне кое-что надо выяснить. Расскажешь мне все, что мне надо, потом я тебе тоже кое-что интересное расскажу. Может быть…
Он выпустил Тараса из своего захвата, то рухнул на колени, помотал головой, помял руками шею.
– Сломать же мог, костолом! – прошипел он, ненавидяще глядя снизу вверх на Максима.
– Надо же, какие слова ты, оказывается, знаешь, бандеровец. А русский язык ведь не учил в школе, правда? Язык оккупантов, да?
Тарас поднялся с колен. Повернулся, и пошатываясь, отошел в свой угол и буквально рухнул на свою койку. Та жалобно скрипнула. Мазур уселся на ней поудобнее, что с его двухметровым ростом и полутяжелой весовой категорией было достаточно проблематично ввиду ее узости и хлипкости.
– Ну, шо ты хочешь от меня услышать?
– Кто я? – задал Макс главный вопрос.