— Все, можно курить! — поляк попытался шутить, но его бледное лицо как-то не гармонировало с его попытками держаться бодрячком.
— Пан Витковски, давайте начистоту. Я понимаю, что вы сотрудник военной контразведки — а иначе какого черта вы бы ко мне вязались? И Ваши предложения ко мне, в принципе, понятны. Но непонятно другое — кто еще, так сказать, домогается меня? Что это за попытки покушения? И что вообще сейчас происходит во Львове?
Поляк устало вытер пот с лица и с интересом посмотрел на Зверева.
— Начистоту, пан Максим люди нашего круга не говорят никогда. Вы же сами все понимаете. Что касается того, чей я сотрудник — оставим это за скобками. Если Ваше руководство сочтет предложения моего руководства интересными, тогда мы откроем карты и вообще, говорить будем уже не мы. Мы с Вами будем делать дела. Вместе. — Витковски сделал многозначительную паузу.
Затем, аккуратно поставив автомат к стене и сев на один из стульев, которых было довольно много в этом бункере, внимательно посмотрел на Максима.
Кстати, само помещение напоминало бомбоубежище для высшего партийного руководства города, сохранившееся еще со времен СССР. Большой стол еще сталинских времен с зеленым сукном, соответствующие шкафы, сейф, карта Львовской области на стене. Даже бюст Ленина присутствовал. Кстати, на столе почему-то стоял глобус. В общем, назад, в прошлое. Макс даже на какое-то время снова почувствовал себя мальчишкой, который снова оказался в 1976 году.
— Впечатляет обстановка? — продолжил поляк. — Это бомбоубежище на случай ядерного взрыва, еще со времен Союза осталось. Мы выкупили его у львовского КГБ, точнее, теперь уже СБУ. Это наша… как это на вашем языке… собственность, вот.
— А вам оно зачем? — не удержался Макс.
— Ну, вот видите, пригодилось же, — ушел от ответа Витковски.
— Так, может, Вы все-таки поясните мне, что происходит? — Макс умел быть настойчивым.
— Как мне успели доложить мои люди, идет охота на Вас. Да-да, не удивляйтесь, Вы ведь — птица высокого полета. И не только мы знаем, что Вы оказались в нашем госпитале. Ну, то есть, у польского отделения Красного Креста. И не только мы, вероятно, имеем к Вам, точнее, к Вашим шефам кое-какие предложения. Так вот, вначале на Вас пытались… как это у вас говорят — "наехать"? Пся крев, ваш новый язык после 90-х стал совершенно босяцким. Так вот, на вас пытались "наехать" люди УПА. Ну, может, не конкретно украинские хлопаки, возможно, это были специалишьты американьски.
— Для америкосов что-то они слишком уж простоваты были… — Макс усмехнулся.