– Ты кто, блять, такой, чучело? – Вежливо по меркам рукопашной схватки поинтересовался сибирский татарин, одной рукой грозно замахиваясь перехваченным на манер дубины луком, а второй при помощи клинка пытаясь вспороть брюхо своему собеседнику. Вот только кувалда, вставшая на пути сабли, чуть не вывернула оружие из рук Густава, который сразу же стал относиться к противнику гораздо серьезнее. Кем бы он ни был, но обычный человек так орудовать тяжеленным молотом просто не в состоянии – мускулам тупо не хватит силы, чтобы столь тяжелый предмет перемещался с достаточно высокой скоростью.
– Ар-ры! – Не очень-то членораздельно не то заорал не то зарычал обладатель белого халата, а после словно разбух изнутри, сгорбился, сбросил с себя халат, стал обильно покрываться шерстью и швырнул молотом во временного капитана «Котяры», оскалил совсем не человеческие клыки пошел вперед, протягивая руки, стремительно трансформирующиеся в мохнатые лапы с огромными когтями. С трудом увернувшийся от необычного метательного снаряда Густав мысленно выругался. Оборотни всегда были очень-очень неприятными противниками в рукопашной схватке. Впрочем, отчаиваться далекий потомок Чингисхана тоже не стал – имелся у него опыт схваток с перевертышами, причем совсем немалый. Злобно скалящийся вервольф из пасти которого свешивался длинный розовый язык и обильно стекала пенистая слюна, сжался в комок для стремительно броска…И завалился на бок, поскольку один из матросов выстрелил ему из револьвера в затылок. Другой оборотень, а их среди налетчиков было явно больше двух судя по льющемуся в уши вою и полному боли скулежу, прыгнул на бойца со спины, подмял его под себя, полоснул когтями. А после замер кровоточащей грудой меха и мускулов, которую с ясно видимым усилием лежащий вниз человек отодвинул в сторону. Между ребер твари застрял длинный кинжал, сделанный из стали с изрядным добавлением серебра.
– Эээ… – Ошеломленно пробормотал убийца чудовищ, кольчуга и одежда которого свешивались лоскутами, но вроде бы не собирались темнеть из-за сочащейся изнутри крови. Немного трясущимися руками матрос попытался перезарядить откинутый барабан своего оружия. Видимо все остальные патроны он уже расстрелял по кому-то другому, и на оборотня, с которым дрался Густав, остался только последний. – А почему они не встают? И почему меня не разодрали на две части?
– Потому что это не Доброслава и не какой-нибудь другой урожденный оборотень в зачарованном доспехе, вдобавок обладающий магическими способностями. И силы не те, и регенерация заметно хуже, – хмыкнул Густав, убирая саблю в ножны и накладывая на лук самую прочную из имевшихся в его колчане стрел, выточенную из сердцевины бродячего плотоядного дерева. Вражеские машины приближались, и как минимум одну из них далекий потомок Чингисхана рассчитывал вывести из строя, если только правильно угадает расположение кабины водителя. Лишенное наконечника заостренное древко, годами вымокавшее в растворах из трав и крови под присмотром одного из стариков их рода, должно было превосходить в прочности обычную броневую сталь, и не могло быть остановлено стандартными барьерами. На глаза сибирскому татарину попался еще один вервольф, на сей раз пребывающий в форме огромного волка. Но наличие аж четырех лап не помогло ему увернуться от зачарованной двуручной катаны, оставивший после себя в воздухе огненный след. Трофей, некогда принадлежавший кому-то из самураев, разрезал шкуру, мясо и кости чудовища словно масло, поскольку скорости реакции твари не хватило, чтобы увернуться от удара ведьмака, не один десяток раз дравшегося в тренировочных боях против куда более грозного перевертыша. – Да и с башкой у них совсем беда. Доспехи и одежда, конечно, мешают трансформироваться…Но неужели так трудно подобрать какой-нибудь набор железок для той формы, в которой каждому конкретному оборотню драться удобнее всего?!