Отдельной песней – шантаж, связанный с гомосексуализмом. В те времена к нему относились без всякой политкорректности и толерантности даже тогдашние либералы. Не только в России, но и по всей Европе любители этого дела (пусть даже абсолютно совершеннолетние, и все происходило по обоюдному согласию) имели сто шансов из ста загреметь за решетку. Такие вот, к унынию либералов нынешних, стояли повсюду варварские времена.
В Петербурге в свое время накрыли (и осудили) шайку предприимчивых молодых людей, промышлявших шантажом на этой ниве. Поначалу они и в самом деле оказывали известные услуги за соответствующую плату – а потом шантажировали имевших неосторожность к их услугам прибегнуть. Потом решили вообще не прилагать никаких трудов (…а-то своя, не у дяденьки, зачем ее лишний раз утруждать?) и переключились на совершенно посторонних людей, не имевших никакого отношения к подобным забавам, – стопроцентных гетеросексуалов, как сказали бы мы сегодня. Заявлялись к выбранной жертве и начинали ее пугать: вот этот молодой человек подаст соответствующую жалобу, а эти трое будут надежными свидетелями, так что скандал получится несусветный и неизвестно еще, чем кончится… Не только вымогали деньги, но и устраивали за счет жертв ужины с шампанским, делали за их денежки заказы в магазинах, а то и просто снимали пальто и отбирали часы. В конце концов им попался «крепкий орешек», заявивший в полицию, та начала разматывать клубок, и в итоге предприимчивые молодые люди дружненько сели…
Еще один пример из воспоминаний того самого знаменитого юриста А. Ф. Кони (чей восьмитомник читается с не меньшим интересом, чем лихо закрученные детективы, – тем более что в отличие от детективов речь там идет о реальных событиях). По улице идет человек пожилой и солидный, мировой судья. К нему обращается вполне приличный на вид молодой человек и почтительнейше просит пожертвовать сколько возможно: мать лежит с чахоткой, дома хоть шаром покати… Добросердечный судья дает трешницу. Молодой человек резко меняет тон:
– Ты что, старый пес, думал трешкой отделаться? Давай полсотни! Ты мне что только что предлагал?
С другой стороны улицы переходит столь же приличный молодой человек и заявляет ошеломленному судье: он собственными ушами слышал, как тот только что предлагал его приятелю за деньги заняться уголовно наказуемым непотребством. И свидетелем выступит где угодно. Так что – пятьдесят рублей, иначе…
Судья платить отказался – тогда молодые прохвосты позвали-таки городового, заявили жалобу, судью повели в полицейский участок… Со стариком случился сердечный приступ.