Именно один из таких вот марвихеров как-то, должно быть, ради повышения культурного уровня, заглянул на благотворительный концерт в пользу то ли бедных, то ли увечных. Но жертвовать на благое дело не стал, вовсе даже наоборот, вытянул у известного в Петербурге деятеля городской Думы бумажник, где лежало несколько сот рублей – и, потеряв интерес к культуре, довольно быстро удалился неразоблаченным…
Как-то в дорогой кухмистерской (нечто вроде ресторана) справляли купеческую свадьбу. Родители и жениха, и невесты были не из бедных, так что публика собралась соответствующая. В том числе и некий молодой человек в элегантном фраке, с безукоризненными манерами, великолепный танцор. Никто его не знал, но, как это часто случается на многолюдных торжествах, каждый считал, что это гость кого-то другого…
После очередного тура вальса одна из купеческих дочек вдруг обнаружила, что с шеи у нее пропали золотой медальон и золотые часы на цепочке, вещички недешевые (купцы, повторяю, гуляли богатые). Танцы остановили, присутствующие стали дружно искать пропажу на паркете, полагая, что девушка их попросту обронила – ну, бывает, замочки расстегнулись… Однако кто-то, надо полагать, лучше остальных знакомый с изнанкой жизни, спросил: а с кем это вы, сударыня, только что танцевали? Девушка простодушно ответила: с очень приличным молодым человеком, незнакомым, правда. Вот только что-то его нигде не видно…
Кинулись искать. Элегантному молодому человеку не хватило какой-то пары минут – он уже надевал в передней пальто (тоже, разумеется, элегантное, под стать фраку). Его без церемоний притормозили (купцы – народ решительный и крепкий). Девушка опознала кавалера, быстренько провели опрос гостей – и выяснилось, что молодого человека никто не знает, никто его сюда не приглашал. Тут уж его обыскали, нашли в карманах и медальон, и часы, вызвали полицию… Оказалось, известный сыскному рецидивист. Сел, конечно.
«Клюквенниками» именовались карманники, «работавшие» в церквах во время богослужения. Этих, если «заваливались», не торопились сдавать полиции, а сначала били до полусмерти: согласно нравам тех времен, подобная кража, как и ограбление церкви, считалась святотатством. Вообще, как и марвихеры, карманники рангом и квалификацией пониже «работали» в любых скоплениях народа – от театров до крестных ходов, народных гуляний, на кладбищах, когда там в поминальные дни теснилось немало народа, короче говоря, везде, где было возможно.
Народец помельче калибром («шпана») трудился в поте лица в одиночку. Марвихер, птица более высокого полета, при необходимости выходил на дело в компании двух-трех помощников – «тырщиков». Тырщики устраивали толкучку, давку, отвлекали внимание намеченной жертвы, в случае опасности принимали от марвихера хапаное и скрывались (или, наоборот, умышленно отвлекали внимание на себя, изображая как раз и совершившего кражу. Это им ничем не грозило: даже если их тащили в полицию и обыскивали, никаких улик при них не оказывалось, с добычей давным-давно скрылся марвихер).