– Ага. – Дин снова прикрыл труп зверя и захлопнул багажник. – Мы решили, что люди бросали на него взгляд и помирали от передоза уродства.
Сэм предостерегающе посмотрел на брата и повернулся к Мартинесу:
– Риска заражения нет.
– Я так и понял, – откликнулся доктор. – Иначе вы бы соблюдали более строгий режим хранения. – Он покосился на багажник. – Или вообще хоть какой-то. В смысле, даже федералы не настолько тупы, правильно?
Братья обменялись взглядами, но ничего не сказали.
– Когда узнаете, откуда взялась эта тварь, дайте мне знать, – сказал Мартинес. – Профессиональное любопытство, сами понимаете. А теперь, если ко мне больше никаких вопросов, я хотел бы вернуться к работе.
– Один последний вопрос, – вмешался Дин. – Можно использовать эту искусственную кожу, чтобы сделать парня с двумя головами и четырьмя руками?
* * *
Питер стоял на обочине около здания и наблюдал, как отъезжают агенты на своей развалюхе, увозя с собой тело страхолюдной твари и кошмарную вонь. Потом он достал из кармана телефон и набрал номер Конрада. В ожидании ответа он лениво почесывал лицо. Зуд был терпимый – намного слабее, чем раньше, – но продолжал его беспокоить. После беседы с Конрадом Питер вернулся в офис и нанес еще немного мази. Да, Конрад предупреждал не использовать слишком много, но это средство было единственным, что приносило Питеру некоторое облегчение. Ну правда, хуже уже некуда.
Он не чувствовал, как вязкая жидкость сочится из царапин, оставшихся на испещренной шрамами коже. А даже если бы и чувствовал, ему не было до этого никакого дела.
* * *
Комната для бальзамирования в подвале бюро ритуальных услуг – проще говоря, похоронного бюро – Гаррисона Брауэра была тесной и холодной, хотя сам он предпочитал думать о ней, как об уютной и прохладной. Бесцветные стены и кафельный пол словно сияли в суровом флуоресцентном свете, и когда он слишком долго работал, от этого начинали слезиться глаза. Если все становилось совсем плохо, он напяливал солнечные очки, что делало его – в мыслях, по крайней мере – самым стильным владельцем похоронного бюро в городе.
В воздухе витал металлический привкус, к которому он давно привык и который ему, если честно, в итоге стал казаться довольно приятным. Середину помещения занимали два мраморных стола, а над ними с потолка свисала металлическая душевая лейка – на случай, если придется смывать что-нибудь особенно гадкое. В полу между столами находился большой зарешеченный сток, который он считал великолепной метафорой конца жизни: в итоге все живое окажется смытым в Великий Сток Вселенной.