Конрад был разочарован. Он бы охотнее посмотрел, как в неумолимом пламени саламандры сгорают охотники. Он не помнил, когда в последний раз использовал подобную огненную ящерицу, и в самом деле с нетерпением ждал возможности насладиться получившимся адом. Но все же дело прежде удовольствия. Особенно когда это дело совершается во имя богини смерти.
Он склонил голову:
– Будет исполнено, моя госпожа.
Он вернул Lapis Occultus – который дураки-ученые в течение долгого времени ошибочно называли философским камнем – в карман и направился к машине. Камень этот обладал многими полезными свойствами: превращал обычные металлы в золото, исцелял болезни, продлял жизнь. А с некоторыми доработками мог стать весьма эффективной темницей для Жнеца.
До того, как передать Жнеца Кэтрин, необходимо было сделать еще одну остановку. Следовало приобрести еще «НюФлеш» и оставить Питеру Мартинесу обещанную мазь. Конрад Диппель был разносторонним человеком, причем почти все стороны были неприятные, но свои обещания он не нарушал.
Когда он отъезжал от стоянки, красивые клубы подсвеченного красным дыма рвались в небо. Вероятно, Мартинес злоупотребит мазью, получив свежую порцию. Если так, последствия будут… неважными. Но какая разница? К исходу сегодняшнего дня Конраду больше не понадобятся ни Мартинес, ни «НюФлеш». Скоро его госпожа станет беспрепятственно шагать по Земле, сея на своем пути отчаяние и опустошение.
Будет потрясающе.
* * *
Сэм не знал, была ли причиной близость туманной фигуры или ухудшение его состояния, но на этот раз он смог разглядеть некоторые подробности. Немного – только очертания тела и черты лица, из чего Сэм сделал вывод, что это мужчина. Мужчина подошел к саламандре, опустился на корточки, коснулся ее, потом выпрямился и вышел сквозь горящую дверь, будто не было ни ее, ни пожирающего ее пламени. Сэм не знал точно, что он сделал с саламандрой, но она была мертва, сгорела в собственном пламени. Тем не менее пламя, которое она успела породить, продолжало бушевать.
Пронзительно завопила сигнализация – в той же мере раздражающе, в какой бессмысленно. Горела дверь, занавески на окне, ножки стола. Сэм рванулся вперед, чуть не упав из-за онемевшей ноги, и подхватил ноутбук до того, как до него добрался огонь. Несмотря на то, что он не дотронулся до огня, жар был настолько силен, что кожа тут же заныла, как от внезапного солнечного ожога. Он закрыл ноут и сунул его под мышку. Как раз вовремя: пылающие занавески обрушились на столешницу, воспламенив ее.
– Попробуем в окно, – сказал Дин. – Если выбьем, сможем выпрыгнуть. Правда, можно немного порезаться в процессе…