У Александры Федоровны вздрогнули ресницы.
Ей было бы невыносимо больно услышать намек на то, что Никс неравнодушен к Натали Пушкиной, к этой долговязой красавице. То, что болтают о ней и Дантесе, тоже ранит, не может не ранить. Как они, эти обворожительные красавцы, могут смотреть на кого-то, если у них еще довольно молодая и все еще красивая императрица?!
Да, эти слова – «все еще» – ужасно отравляют жизнь… С одной стороны, хорошо, что она молода и красива, но с другой… эти слова дают понять, что век красоты ее уже измерен.
Если бы Александра Федоровна могла (надо сказать, об этих мыслях ее никто не знал, даже лучшая подруга Софи Бобринская, вернейшая поверенная всех ее тайн), так вот, если бы бывшая Шарлотта Прусская, ныне императрица всея Руси Александра Федоровна могла, она бы всех красивых молодых людей засушила, как засушивала цветы для своего любимого гербария, и положила бы в особенную шкатулочку, отделанную шелком. И иногда, в минуты печали или веселья, как захочется, пряталась бы в своей опочивальне и открывала бы эту шкатулочку, по очереди вынимая оттуда молодых людей, вспоминая все, что с ними связано. У этого нелепого Пушкина есть очаровательное стихотворение… Наизусть, конечно, не вспомнить, тем паче по-русски, однако в нем идет речь о некоем человеке, который нашел в книге die Vertrocknende Blume, засохший цветок – и начинает думать, отчего этот цветок здесь лежит и кто его положил… Может быть, он хотел напомнить себе давно забытую встречу или печаль, вернее, das Untröstliche Leiden, безутешное страдание? И он не знает, живы ли еще те люди, о которых напоминает цветок, не знает, где они теперь находятся… Oder Sie Sind Schon Vertrocknet, Wie Diese Unbekannte Blume, возможно, они уже засохли, как этот неизвестный цветок?.. Нет, у Пушкина как-то очень красиво по-русски сказано, не засохли, а немного иначе, жаль, Александра Федоровна забыла слова… И жаль, что в этом прелестном стихотворении нет названия цветка, о котором пишет Пушкин. Скорее всего, это была незабудка, ведь она означает верную любовь, воспоминания. Но, возможно, Пушкин писал наудачу, даже не зная о существовании Blumensprache, словаря цветов? Согласно ему, каждый цветок имеет свое значение. Ах, как любила Шарлотта язык цветов! Как жалела, что ее кавалергарды не могут дарить ей букеты – это считается пошлостью, дурным тоном, это унижение для императрицы. А почему? Разве она не женщина? Ах, трон много дает, но много и отнимает. Как была бы счастлива Шарлотта получить от каждого из этих молодых людей цветы акации, что означает платоническую, скрытую любовь, и пурпурный вереск – знак их восхищения ее красотой, знак их тоски и одиночества, и несколько белых гвоздик – символы чистой, нежной любви… О, конечно, она была бы возмущена, если бы среди них вдруг оказалась хоть одна красная гвоздика, означающая любовь, самую пылкую любовь! Нет, Александра Федоровна ничего не сказала бы, но взглянула бы на дарителя так холодно, чтобы он затрепетал, и в ответ дала бы ему белую лилию в знак того, что она ведет жизнь чистую, возвышенную, что надеяться дерзкому не на что. Тогда ему ничего не оставалось бы, как поднести ей пурпурный гиацинт – «Прости, я виноват!» – и гелиотроп в знак вечной преданности.