Подполковника Саутдауна кто-то дернул за сапог, оглянувшись, он заметил раненого британского солдата, с залитым кровью рукавом, который показывал ему что-то впереди. Подполковник присмотрелся и заметил, что к ним вдали бегут маленькие фигурки чернокожих воинов. Приблизившись на полкилометра, они стали намного осторожней, ползком перебираясь от укрытия к укрытию. Так неторопливо, но неумолимо они приближаясь к лежащим английским солдатам. Вроде бы их немного, чуть более полусотни, но пока они подберутся поближе, то и англичан останется человек сто тридцать, половина из которых будут раненые (или безоружные). Так что эти негры пойдут в атаку, а если британцы попытаются высунуться, что бы сопротивляться, то по ним снова ударит волна огня. Так что это просто наживка. Но делать нечего, так и так, но им крышка, пора сдаваться, и подполковник Эдуард Саутдаун, британский офицер и джентльмен, во все свое горло закричал, сам не узнавая своего голоса":
— Не стреляйте, мы сдаемся, кто-нибудь выкиньте белый флаг!
В ответ ему закричали:
— Отбрасывайте свое оружие в сторону и выходите с поднятыми руками, только без глупостей.
Британские солдаты начали бросать свои винтовки, и поднимая руки стали выходить на дорогу. Многие из них были ранены и едва держались на ногах. Поручик Джордж Ланс считал себя опытным воином, этот поход против буров был у него уже вторым. Всю дорогу он маневрировал, стараясь быть в окружении людей, что бы его не подстрелили снайперы, но и не забиваясь в самую гущу солдат, что бы не попасть под направленный взрыв. Особенно часто он стремился огибаться в обозе, резонно рассудив, что плохо будет в первую очередь передовым, а задним, в случае чего, достанется гораздо меньше. Эти манипуляции и позволили ему уцелеть в этой мясорубке (он счастливо отделался, не получив ни единой царапины) и теперь он, с облегчением поднимался, подняв руки. Губы его в это время шептали благодарственную молитву. Радом с ним находились пушки, из них так никто не сделал ни единого выстрела. Сопровождающие погибли, или были ранены, не сумев развернуть орудия под огнем, и выпрячь животных, а потом храбрецов, изображать из себя мишени не нашлось.
Ланс между тем размышлял о своей дальнейшей судьбе:
"В конце концов, даже в положении военнопленного есть свои преимущества. На крайний случай с этим можно смириться. Если Вы гордый английский офицер, попавший в плен к цивилизованному врагу, вы можете рассчитывать на лучшее обращение, чем пользуются его собственные солдаты: Вас должны принимать как гостя, обращаться дружески, не станут слишком ограничивать в передвижении. Могут попросить дать честное слово не сбегать, но это редко — раз вас при первой возможности постараются обменять на своих пленных, смысла бежать нет. Может и меня сменяют на кого-нибудь из бурских вожаков, которые сидят в тюрьмах Капской колонии, в ожидании виселицы, за подстреканию к бунту, британское Королевское правосудие весьма суровая штука. А нет, так я сам могу выплатить выкуп. Отец мне переводит семьсот фунтов в год, плюс мне идет мое офицерское жалование. Да такие деньги здесь почти никто в руках никогда не держал, думаю, что вполне смогу выкупиться фунтов за двести.