– Сказал бы я тебе, что я думаю о наших субсидиях и аналогичных возможностях, – вздыхаю. – Но Жойс говорила, мужик не должен вываливать эмоциональный негатив на свою подругу.
Мы с Карвальо, конечно, не в том плане друг и подруга, что имела тогда ввиду Жойс, но…
Не буду додумывать эту мысль до конца. А то там и до повторного аэродинамического безобразия недалеко.
– Лучше ты продолжай. – Выныриваю из сложного комплекса ассоциаций, часть которых является прямо безнравственной.
– Так я тебе уже почти всё рассказала! Из-за того дисциплинарного взыскания у меня до конца года заблокирована возможность, в том числе, взятия именно этого кредита. А тут мне в мессенджере от Мохнатого Уха в личку пришло: «Подойдите в двести двадцать пятую, прямо сейчас. Срочно. Есть вариант на снятие взыскания, но разовый и неточный. Нужно кое-что обсудить лично, безотлагательно». Я сдуру и кинулась… Прости меня, дуру…
– Тупой вопрос. Камила, а как бы он тебе в глаза после этого смотрел?
– Если б ты его не ухлопал? А я вернулась сюда – а тут…?
– Угу.
– Да никак. Меня, для начала, под арест. Особенно если б тебя инфрой положили и ты б, например, от остановки сердца загнулся. Или от паралича дыхания. Либо второй вариант: овод по тебе официально зафиксирован. Если тебя хлопнула б Исфахани, всё той же инфрой, шут его знает, как бы экспертиза делалась. Могли б всё на тот же овод списать. А если б я с Ухом потом когда и пересеклась, с учётом, что он на пенсию собирался, он бы просто сказал: ошибся номером. Писал не вам. Извините. Всё остальное – просто совпадение, так по времени совпало.
– Так вот почему у Штавдакера не было агрессии в намерениях, – доходит до меня. – Видимо, так и есть, как ты говоришь… Слушай, расскажи про родню? – перевожу разговор на другую тему, пока она в своих размышлениях снова не свернула на депрессивный путь. – А то и от Жойс почему-то о твоих мелких тоже не слышал.
– Брат и сестра, близнецы по семнадцать лет, – пожимает плечами Камила. – Чего рассказывать? Живут на окраине, считай, в самом пригороде. Чем занимаются, после смерти родителей не хочу даже вспоминать, не то что рассказывать…
– А что с твоими родителями случилось?
– Коротышка, не спрашивай! Сказала же, не хочу говорить! Не принимай на свой счёт, – извиняющимся тоном добавляет она. – Просто для меня очень болезненная тема… А мне на сегодня хватит и адреналина, и бурных эмоций. Кстати, знаешь, боюсь вякнуть вслух, но Кайшета вон на экране… – Камила тычет пальцем в точку на графике, прерывистой линией бегущем справа налево.