Странно. Бак обычно не страдает ни подобным многословием, ни экскурсами в личную жизнь. Он вообще очень старательно соблюдает дистанцию. Что это с ним?
– К своему удивлению, вернувшись через день, камня на своём участке он не обнаружил, – рассказывает тем временем куратор.
– А там территория охраняемая, заборы и периметр на несколько километров, чужих и случайных там не может быть по определению, – давиться от смеха, вклиниваясь в рассказ, полковник.
Бак бросает на начальника сердитый взгляд и продолжает:
– Тогда и выяснилось, что Роджер действительно перепутал места. И разгрузился через два номера, у дальних соседей.
Полковника наконец прорывает окончательно.
Баку явно не нравится жизнерадостное ржание своего командира, но сделать он, видимо, тоже ничего не может.
– Господа, тысячу извинений. Каким местом это всё к нашей ситуации? – История интересная, и смеяться мне почему-то тоже уже хочется; но я пока не уловил нити повествования.
– Мой брат предсказуемо попытался объясниться с хозяином участка, на котором разгружался. Чтоб вернуть свой груз. – Внешним видом мой куратор сейчас напоминает солнечное затмение. – В ответ он тогда услышал дословно следующее от соседа: «На моём участке нет никакого вашего камня. Всё, что лежит на моей земле, только моё. И ничьё другое».
– Вот примерно такую позицию и занимает Совет Старейшин на Мвензи, после подписания федерального соглашения, – продолжает давиться смехом заведующей кафедрой. – Которое зафиксировало новую точку отсчёта и закрепило за ними все права уже де-юре. А за эти права отдельной автономии, случись замятня, встанут все без исключения муниципалитеты в Федерации, ибо речь о государственном порядке в целом. Только в роли младшего брата нашего уважаемого подполковника выступили сразу три уважаемых федеральных ведомства, включая сам Федеративный Совет. – Кажется, полковника сейчас хватит инсульт, настолько он покраснел, сдерживая веселье.
Что интересно, смеётся он, кажется, в адрес своего подчинённого и моего куратора, а не тех трёх федеральных организаций.
– У местных очень хорошая память. – Серьёзно говорит Бак, неодобрительно косясь на шефа. – И если они знают, что у того, кого считают другом, есть сын, и он уже подрос, то они действительно могут поколения полтора упираться и не идти на диалог ни с кем другим. А очень многим федеральным чиновникам хочется прикрыть свои промахи и не афишировать того, что они грубо облажались буквально недавно, на новом историческом этапе.
– Вы намекаете, что я могу кому-то мешать одним своим существованием? – доходит до меня.