— Нет. Он останется Тигренком. Я не дам ему свободу. Не сейчас.
— А когда?
— Когда заслужит. Когда я буду уверена, что он не вернется к преступному прошлому. Он должен доказать мне, что искренне раскаивается и готов измениться.
Бален с сомнением покачала головой:
— Ты врешь сама себе.
Шу фыркнула. Пожала плечами.
— Ну, может и вру. Я просто не готова его отпускать. Он — мой, и точка. Или, скажешь, его следует вернуть обратно в Гнилой Мешок?
— Ты боишься, что он окажется таким же шиссовым дыссом, как Бастерхази или Люкрес, — констатировала Бален. — Что если у него будет выбор, уйти или остаться с тобой, он уйдет.
— Нет! Я… я не знаю. — Шу закрыла лицо руками. — Я не знаю, Баль. Я просто хочу быть уверена в том, что он не предаст. Я не дам ему такой возможности, и все.
— Ты знаешь, что я думаю о рабстве, Шу.
— Знаю. Но это не рабство! Нет! Это же не навсегда!
Баль покачала головой.
— Ты главное себе не ври, Шу. Я останусь с тобой, как бы ты ни поступила. Даже если ты заведешь себе десяток Тигрят, Щенят, Барсучат и Утят, даже если ты приготовишь из них рагу и скормишь собакам — я буду с тобой. Но я не хочу, чтобы тебе самой было больно и стыдно.
Шу грустно улыбнулась.
— Спасибо, Баль. И прости меня. Я трусиха, и я, кажется, разучилась доверять.
— Ничего. Научишься снова. Я же научилась? И у тебя получится.
Лишь дети Зеленого Дракона держались особняком: увидев, что от смешения стихий кровь ослабевает, он повелел ире, как назвал своих детей, жить в лесах и не брать в супруги ни простых людей, ни шеров иных стихий. А чтобы всякий мог отличить ире от людей, Зеленый наделил их глазами, подобными молодым листьям липы, острыми звериным ушами и волосами цвета осеннего леса. Так родился мир Райхи и появились в нем гномы, ире и люди…
Катрены Двуединства
623 год, 19 день ягодника. Крепость Сойки.
Шуалейда шера Суардис
В лесу стояла вязкая жара, лишь едва веяло прохладой от каскада крохотных водопадов. Здесь, в тени грабов и буков, рядом бассейном, было лучшее место в округе. Скрытая деревьями полянка чуть выше дороги и совсем близко к стенам крепости служила королевским детям площадкой для игр и наблюдательным пунктом: с ветвей узловатого граба открывался отличный вид на тракт.
— Кай, Шу! Сюда! — голос Зако с дерева с трудом перекрыл шум грандиозного морского сражения.
— Что такое? — Кай отвлекся от дерзкого налета пиратской укки на его флагман и поднял взгляд. За что тут же поплатился: пираты не преминули взять оставленное капитаном судно на абордаж.
— Сдавайтесь, капитан! Открывайте трюмы.